Между небом и землей

Злые шутки Хуго Эккенера звучали натянуто, они были ему несвойственны. Он слишком разговорился и сознавал это.

Откуда им стало известно о присутствии Ванго? Это же невозможно! Эккенер ничего не понимал. Макс Грюнд пристально смотрел на капитана, словно угадывая его мысли.

— Господин Эккенер…

Но полицейскому не удалось договорить: жизнерадостный немец-коммерсант протиснулся между ними, снова напевая мелодию из «Летучего голландца» Вагнера.

— Па-пам! Па-па-а-а-а-ам!

Певец умолк на минуту и спросил:

— А вы разве еще не проголодались?

Он обращался к полицейскому Хайнеру, но тот сухо велел ему пройти в кают-компанию.

— Ах вот что, вы тут секретничаете! — воскликнул толстяк, хитро подмигнув.

И с хохотом распахнул дверь.

Грюнд, злобно ощерившись, обратился к командиру:

— Я требую, чтобы вы предоставили нам полную свободу при обыске цеппелина. Будьте любезны выделить для нас проводника.

— Интересно, почему вы все-таки разрешили взлет? — поинтересовался Хуго Эккенер.

— Потому что с высоты триста пятьдесят метров сбежать некуда, командир. Вдобавок времени у нас предостаточно, я полагаю…

И Грюнд взглянул на часы.

— О, целых семьдесят два часа до приземления.

В этот момент появился метрдотель Кубис.

— Покажите этим господам их каюту, — распорядился Эккенер, указав своему помощнику выбранное им помещение.

Кубис удивленно воззрился на него.

— Именно эту?

Эккенер кивнул. Кубис вытащил из жилетного кармана бельевую прищепку и надел ее на нос.

— Я провожу вас, господа, — сказал он гестаповцам с сияющей улыбкой.

Задача Грюнда и Хайнера была гораздо сложнее, чем это казалось на первый взгляд.

Главная проблема состояла в присутствии на борту семнадцати пассажиров и тридцати девяти членов экипажа. Как распознать нелегала среди нескольких десятков человек, которые снуют по коридорам взад-вперед? Однако Грюнд обладал острым умом и безошибочной, фотографической памятью. Через несколько часов он уже помнил лица всех пятидесяти шести обитателей дирижабля.

Не желая обременять себя именами, он присвоил этим людям номера. Эккенер шел под номером 1, леди Драммонд-Хей — под номером 56. Эту манию нумеровать всё и вся Макс Грюнд сохранял все последующие десять лет, которые привели его на вершину власти и низвергли в бездну ужаса.

Стоит избавиться от имен, как все выглядит гораздо проще. Никакие чувства сюда уже не примешиваются.

Как ни странно, Грюнд сумел организовать свою облаву чрезвычайно искусно, ни в чем не нарушив образа жизни пассажиров. Он вежливо разъяснил им, что ему поручено изучить здешние нормы безопасности с целью внедрить их на большом цеппелине будущего — LZ 129, который сейчас строят в Фридрихсхафене.

Разумеется, члены экипажа были прекрасно осведомлены о его истинной цели.

С ними инспектор-гестаповец обращался весьма бесцеремонно.

Один из механиков отметил, что Грюнд и Хайнер не присвоили номеров самим себе. С тех пор их втихомолку называли не иначе как Ноль и Ноль-без-палочки.

Для начала гестаповцы обыскали все каюты и рубку управления в передней части цеппелина, затем потребовали, чтобы их провели в трюмы.

Пассажирская гондола и рубка занимали очень малую часть дирижабля. Остальное его пространство в недрах аппарата представляло собой сложную систему переходов длиной в сотни метров. Там, в этих необъятных помещениях, находились палатки для экипажа, пять тонн резервной воды и девятнадцать баллонетов из бычьих кишок, наполненных водородом, который позволял цеппелину держаться в воздухе.

Макс Грюнд вытребовал план дирижабля и тщательно спланировал свои поиски. Он тотчас разобрался в устройстве аппарата и понял, в каких местах здесь можно спрятаться.

Обоих полицейских сопровождал Эрнст Фишбах, бывший юнга и подручный шеф-повара Отто. Он разлучился с цеппелином всего однажды, на год, когда его послали учить английский язык в Мидлсекс, к некоему мистеру Семпиллу, авиатору, которому как-то раз довелось быть пассажиром цеппелина.

— Если ваш нелегал действительно прячется на борту, вы его найдете.

В голосе Эрнста звучало легкое сожаление. Он ничего не имел против нелегалов. Если бы его самого не взяли на дирижабль, он бы уж точно пробрался сюда нелегально. Желание летать было так сильно, а цеппелин — так прекрасен…

— А вам что от него надо-то?

— От кого? — спросил Хайнер.

— От нелегала.

— Хватит болтать! — приказал Грюнд.

Полицейские подошли к моторному отделению. Мотогондолы с двигателями крепились снаружи к бокам дирижабля, как малярные люльки. К каждой из них можно было добраться по узенькому металлическому трапу, под которым простиралась пустота. В этой пустоте, в хмуром холодном рассвете, брезжившем над швейцарскими Альпами, угадывались ледники причудливых очертаний и горные пики, острые, как гвозди на ложе факира.

Грюнд решил, что лучше всего послать к гондолам Хайнера.

— Вы уверены, что это необходимо? — спросил Ноль-без-палочки, сглатывая слюну.

— Хватит болтать! — отрезал Грюнд.

Хайнер открыл люк и начал спускаться по трапу, который раскачивался на сильном ветру. Грюнд и Эрнст наблюдали за ним. Едва заглянув под кожух мотора, он торопливо вскарабкался обратно.