Между небом и землей

В десять часов вечера, к моменту, когда дирижабль должен был круто повернуть на запад прямо над Сардинией, Хуго Эккенер приказал держать прежний курс на юг, чтобы подойти ближе к вулкану Стромболи. Этот странный каприз был настолько несвойствен доктору Эккенеру, что Леман просто терялся в догадках. Как раз перед этим он застал его за чисткой подошв своих ботинок. И вдобавок, выйдя из туалетной комнаты экипажа, Эккенер оставил после себя запах вина, крайне обеспокоивший капитана.

— Но тогда мы прилетим в Бразилию с восьмичасовым опозданием! — умоляюще сказал он.

— Леман, я приказываю вам выполнять мое распоряжение.

Цеппелин довольно долго летел в заданном направлении; наконец один из пилотов вошел в кают-компанию и доложил:

— Внизу Стромболи, командир.

Те из пассажиров, кто еще бодрствовал, были приглашены в рулевую рубку, чтобы увидеть это чудо природы.

Вулкан называли маяком Средиземноморья. На протяжении многих тысячелетий он извергал пламя один-два раза в час. Это багровое зарево Стромболи, высотой около тысячи метров, было хорошо видно издали, в ночной тьме.

Четырьмя годами раньше здесь произошло страшное извержение, унесшее множество жизней, но с тех пор Стромболи вел себя вполне мирно. Этот остров-вулкан высился над морем, а по его склонам лепились хибарки рыбаков, не боявшихся своего огнедышащего соседа.

— Потрясающе! — воскликнул доктор Андерсен, когда очередная багряная вспышка растаяла во мраке.

— Ну, если вам угодно… — ответил Эккенер.

— Что угодно?

— Если вам угодно, мы можем.

— Что мне угодно, командир?

— Доктор желает, чтобы мы подошли ближе к вулкану, — сказал Эккенер пилоту.

Андерсен даже поперхнулся от изумления.

Но тут к ним подошел Леман.

— Командир, сейчас самое время разворачиваться.

— Еще рано, — ответил Эккенер.

— Нам нельзя приближаться к вулкану, на борту баллоны со взрывчатым газом.

— Я лучше вас знаю, что у нас на борту. Идите спать, капитан.

Прошло двадцать минут, и Эккенер приказал глушить моторы.

Потом он велел включить сирену и дать тройной гудок.

Это и был сигнал.

Из кают повыскакивали пассажиры в халатах. Члены экипажа тоже выбежали из кубрика. Люди толпились в коридоре, спрашивая друг друга, что произошло. Но при виде благодушного лица Эккенера все быстро успокоились. Командир хлопнул в ладоши и закричал, подражая голосу циркового зазывалы:

— Прошу всех к окнам! Представление начинается!

Леди Драммонд-Хей не успела найти свои шелковые туфельки. Она прибежала босиком и теперь сидела с ногами в кресле перед широким окном кабины.

— Все в рубку! Представление начинается!

Пассажиры тщетно пялились в темноту, где не было видно ни одного огонька. Немец-коммерсант насвистывал цирковой марш.

Доктор Андерсен, стоявший рядом, был вконец сконфужен тем, что стал причиной такого переполоха.

— Но я ни о чем не просил, — уверял он, тараща глаза за толстыми стеклами очков.

Повар Отто, со свежими синяками на лице, лавировал между пассажирами с корзинкой в руке, предлагая теплые бриоши. Случись Отто умирать от ран на передовой, в 1916 году, он все равно встал бы, чтобы испечь для солдат молочные хлебцы и штрудель.

Проходя мимо леди, он протянул ей корзинку, но потупился, чтобы не встречаться с ней взглядом. Однако, опустив глаза, он увидел пару маленьких босых ножек и по тому, как бурно забилось его сердце, понял, что до исцеления ему далеко.

— Вам понравится! — сказал Экккенер, проходя мимо Макса Грюнда, который с момента посадки так и не снял свой черный плащ.

Грюнд не ответил. Он был в отвратительном настроении. В его каюте стояла такая вонь, что он почти не спал.

Зато капитан Леман слегка успокоился: в конечном счете Эккенер остановил цеппелин на вполне безопасном расстоянии от вулкана. Так что пока им ничто не угрожало.

Теперь, когда не работали моторы и были погашены все огни, в дирижабле воцарилась полная темнота и тишина — если не считать дурацких шуточек толстяка-певца.

Когда вулкан наконец выбросил очередной огненный столб, по всему дирижаблю пронесся громкий восторженный вздох. На верху цеппелина, под звездным небом, возник силуэт Ванго, озаренный багровыми отсветами.

Вокруг него, как искры, носились горящие ласточки.

Воздух был мягкий, теплый.

Теперь Ванго понял, где он находится.

Он привязал другой конец веревки к крюку на верхнем стабилизаторе и, постепенно разматывая ее, начал сползать вниз по тугому боку цеппелина.

А внутри, в кают-компании, старший рулевой обратился к Эккенеру:

— Мы спускаемся, командир, под нами скалы. Нужно запустить моторы.

— Давайте подождем, у нас еще есть время.

— Но мы уже меньше чем в ста метрах от земли.

— Мы спустимся до двадцати пяти метров, — сказал Эккенер. — А там можете запускать двигатели.

— Это слишком неосторожно! — возразил Леман.

— Зато вы сегодня слишком осторожны, дорогой мой капитан.

При этих словах Эккенер слегка пошатнулся.

Леман шагнул было к нему, но Эккенер уже овладел собой.

— Не обращайте внимания, я просто переутомился. Извините меня, капитан, я, кажется, был чересчур резок с вами.

На самом деле в этот момент он увидел, как за окном проскользнула вниз тень Ванго.