Между никогда и навечно (ЛП)

И в любом случае это не имеет значения, не так ли? Через два коротких месяца я вернусь в Лос-Анджелес и, скорее всего, больше никогда не увижу этих людей. Ни Леви. Ни Бринн. Ни Шэрон. От этой мысли у меня болит все тело. Почему каждый раз, когда я приближаюсь к Леви, вселенная вырывает его у меня? Это больная е*анутая шутка. Игра. Меня так это злит, и все, что я хочу сделать, это наброситься на кого-нибудь. Ударить сильнее. Но я так устала злиться.

И все же…

Здесь должно скрываться нечто большее, верно? Леви восстанавливает мой старый район. Устроил мою маму на работу, когда она все потеряла. В построенном им доме оборудовал музыкальную комнату. Сказал, что никогда не любил Джулианну. Что женился на ней, потому что она была больна.

Неужели причина лишь в том, что он хороший парень с комплексом спасителя?

Но он сказал, что я всегда была его. Что я всегда была его «навечно».

Когда-то я думала, что приму Леви Купера любым возможным способом, если это будет означать, что в его мире для меня найдется место. Остается ли сейчас это утверждение по-прежнему верным? Найдется ли для него место в моем мире?

Я делаю глубокий вдох и толкаю Леви в грудь, заставляя его отступить на шаг.

— Прошлой ночью ты сказал, что я твоя «навечно», — прямо говорю я, и с его лица сходят все эмоции. — Ты говорил серьезно или просто ляпнул по-пьяни? Наплел красивую ложь под действием виски?

Он не отвечает. Его челюсть напрягается, мышца на щеке дергается. Я прищуриваюсь.

— Нечего сказать, Купер? Бросаешься громкими словами, но при свете дня молчишь?

Он смотрит на меня так, будто думает, что я пытаюсь загнать его в угол. Заставить его выбирать между мной и Шэрон. Мной и Бринн. Я бы так не поступила. Я просто устала от лжи и секретов.

— Неважно, что я сказал, — наконец говорит он. — Это никогда не сработает. Как только съемки закончатся, ты вернешься в Голливуд к твоей жизни, а я останусь здесь с моей.

Твоя жизнь. Моя жизнь. Не наша. Никогда не наша.

— Ты спроектировал этот дом для меня? — спрашиваю я, меняя тактику.

Еще одно моргание. Еще одно подергивание мышц. Ни одного слова.

— Когда ты его построил, Леви?

Он сглатывает, и я могу сказать, что он колеблется. Когда он открывает рот, чтобы заговорить, я опираюсь на машину на случай, если не выдержу его слов.

— Прошло около года ремиссии Джулианны перед тем, как она заболела во второй раз. Я построил его в то время.

— Она помогала тебе спроектировать его? С момента вашей свадьбы?

Леви качает головой.

— Мы жили отдельно.

— Почему там музыкальная комната?

Он не отвечает.

— Ты собирался с ней развестись?

Все еще нет ответа.

— Дай мне хоть что-нибудь, Леви. Пожалуйста. Просто дай мне хоть что-нибудь.

Все еще никакого ответа. Я издаю смешок. Грустный и усталый. Я открываю дверцу машины позади себя и широко ее распахиваю. Убеждаюсь, что, когда мы снова встречаемся с ним взглядами, мой — суровый. Я ничего не чувствую. Ничего не показываю.

— Ты — трус, Леви Купер. И всегда был трусом. В этом ни капли серого цвета.

Забравшись в машину, я спокойно закрываю дверцу и смотрю вперед, пока Рыжий не садится на водительское сиденье. Прежде чем заговорить, он ждет, пока мы выедем обратно на межштатную автомагистраль.

— Ты в порядке, малышка?

Я откидываю голову на подголовник и закрываю глаза. Мои «авиаторы» остались у Леви. Я вздыхаю и честно отвечаю:

— Нет, я так не думаю.

Глава 31

ЛЕВИ

Стоя на тротуаре, я наблюдаю, как уезжает Саванна, и горло сжимает чувство вины.

Дай мне хоть что-нибудь. Пожалуйста.

Я бы отдал ей все, если бы мог.

Я так много времени провел за выбором, боясь упустить хоть одну деталь, за которую несу ответственность, что даже не могу понять, как остановиться. А поняв, я бы даже не знал, как это сделать. Силиконовое обручальное кольцо обжигает мне палец, и я сжимаю кулак, чтобы облегчить воображаемое жжение.

Этим утром пришел еще один конверт. Снова брошюры и проспекты. Снова подкуп. Еще больше не очень завуалированных угроз. Поскольку Хелен работает в банке, она заметила, что я, наконец, выхожу из убытка благодаря деньгам студии. Она впадает в отчаяние, а отчаявшиеся люди опасны. Особенно самодовольные.

Последняя соломинка, за которую она цепляется, — это угроза подать на меня в суд. Сказать, что мой брак с Джулианной был фикцией, потому что я хотел ее страховку, что смешно, учитывая, что я отказываюсь ее принять.

Она поступала так и раньше.

У нее ни черта нет, на что можно было бы опереться. Мы с Джулианной убедились в этом. Юридически Хелен и Уильям Ларк не имеют прав на Бриннли. Они могут попытаться подать прошение об опеке, но ничего не добьются. Утром я оставил конверт в юридической фирме Кларка, и он заверил меня, что все в порядке, но я все равно беспокоюсь.

Развернувшись, возвращаюсь к Шэрон и Бринн.

— Прости, — говорит Шэрон, и я отмахиваюсь от нее.

Шэрон не сделала ничего плохого. Это был только вопрос времени, когда Саванна все узнает. Просто я не ожидал в то же время выяснить, что она наш анонимный спонсор, но теперь с этой тайной покончено.