Между никогда и навечно

Я отступаю и заправляю стояк обратно в джинсы, попутно застегивая ширинку. Глаза Сав дикие и умоляющие, когда она вглядывается в меня. Наше дыхание по-прежнему неровное. Мы все еще в отчаянии и нужде.

Я хочу сказать ей, чтобы она вернулась. Сделала все, что ей нужно, а позже вернулась ко мне. В этот дом, который должен был принадлежать ей, но так и не стал таковым. Я хочу, наконец, узнать, каково это — быть с ней в этом доме, чувствовать там ее присутствие. Как и должно было быть. Я хочу обладать каждым ее дюймом в доме, который я построил в память о ней. Я хочу обладать ею.

— Мне нужно идти, — тихо говорит она, прежде чем я успеваю что-то сказать. Она указывает на свой мокрый спутанный парик, затем на фальшивые татуировки. — Об этом должны позаботиться.

Я хочу сказать ей, чтобы она вернулась сюда, в мой дом, но не делаю этого. Вместо этого резко киваю и смотрю на нее, как она смотрит на меня. Она изучает мое лицо.

— Завтра мне нужно ехать в Лос-Анджелес. — Я вопросительно поднимаю бровь, и она фыркает. — Будет награждение. Группа номинирована, и мы выступаем на церемонии.

Я скрещиваю руки на груди.

— В Лос-Анджелесе с Торреном Кингом? — пытаюсь говорить без эмоций, но ничего не получается. Я не могу произнести его имя без отвращения в каждом слоге.

Саванна закатывает глаза.

— Да, Леви, с Торреном. Торрен в моей группе, так что он тоже будет.

Я смотрю на нее, а она смотрит в ответ: брови сильно нахмурены, в глазах вызов. Торрен Кинг. Ее бас-гитарист, бывший любовник и предполагаемый жених. Последние восемь лет он проводил с ней каждый день. Возможно, сейчас он знает ее лучше, чем я.

Эта мысль больше, чем любая другая, пробуждает во мне жажду убийства.

Я опускаю взгляд на ее тело, осматривая в тусклом сумеречном свете каждый дюйм обнаженной кожи. Дождь все еще стучит, и я чувствую присутствие ее телохранителя, маячащего в стороне, но не отрываю взгляда от Саванны и снова сокращаю расстояние между нами.

Глядя ей в глаза, сжимаю ее подбородок большим и указательным пальцами и поднимаю ее лицо вверх, чтобы приблизить к своему лицу. Она не уколняется. Не отбивается от меня. Ее ноздри раздуваются, но глаза не отрываются от моих.

Свободной рукой я медленно обхватываю ее киску. Вопросительно приподнимаю бровь, и она приглашающе подается ко мне бедрами. Я провожу пальцами по ее киске, покрывая их свидетельством своих недавних ласк. Затем поднимаю руку и размазываю влагу по ее губам, толкая пальцы в рот и заставляя ее сосать. Наклонившись, прижимаюсь губами к ее уху.

— Когда будешь с ним, помни, как сильно я заставил тебя кончить сегодня. Если он посмеет тебя поцеловать, помни, что этот вкус был моей заслугой.

Я отпускаю ее и делаю шаг назад, оставляя ее задыхающейся и безмолвной под крышей моей террасы.

Глава 28

САВАННА

Когда я выхожу из здания аэропорта, на меня набрасываются папарацци.

Десять секунд, которые, как правило, уходят на путь от автоматических дверей до ожидающей меня машины, превращаются почти в две минуты, потому что Рыжий и еще два парня из службы безопасности должны протащить меня через неуправляемый рой пиявок с фотокамерами.

Судя по всему, весь последний месяц они голодали по моему присутствию. Возвращение Сав Лавлесс в Лос-Анджелес — громкая новость, тем более, что на прошлой неделе в Северной Каролине меня сфотографировали на публике без кольца. Это была ошибка номер один. Ошибка номер два заключалась в том, что я обманула одного репортера, который спросил меня, почему я не ношу упомянутое кольцо, и предположил, что я изменяю моему «жениху» с Полом Нортвудом. Ошибка номер три заключалась в том, что я игнорировала звонки Хэма, поэтому не могла как следует надрать ему задницу, когда он решил запланировать выступление-сюрприз перед началом церемонии вручения наград Music Choice Awards в эти выходные.

— Саванна, ты портишь легенду лейбла, — отчитывал он меня, как ребенка. — Чтобы это компенсировать, ты должна выступить с группой. В противном случае, это сделает твоя замена. И надень гребаное кольцо.

Как только Рыжий заталкивает меня в машину и захлопывает дверцу, я опускаю окно и левой рукой показываю всем средний палец.

— Неужели тебе так трудно вести себя прилично? — спрашивает Рыжий с переднего сиденья, и я пожимаю плечами, поднимаю окно и откидываюсь на мягкое сиденье. Слышу щелчок блокировки окон от детей и фыркаю. Слишком поздно, старичок.

— Хэм сказал, убедиться, что все увидят кольцо. Я только что преподнесла им отличный кадр.

— Из-за этих отличных кадров, которые ты им так легко преподносишь, тебя и преследуют.

Я встречаюсь с ним взглядом в зеркале заднего вида и мило улыбаюсь.

— Хочешь сказать, причиной тому не мое красивое личико?

Ему не до смеха, и он подчеркивает это, включая кантри-станцию и делая звук погромче. Засранец. Я определенно устрою проверку его реакции при следующей возможности.