Между ночью и днем

— Мы с женой люди тихие, неприхотливые, — пояс-кил я. — Хочется иногда подышать природой, лесом, рекой…

— Надышитесь, — загрохотал Сергей Юрьевич, пожирая Катю глазами, словно меня вовсе не было за столом. — Этого добра тут навалом… Впрочем, рад, хоть какие-то люди появились. Преимущественно тут одни дикари. Да вон поглядите! — ткнул перстом в дальний угол, где гужевался молодняк. — Увы, не Европа, Саня, не Европа… Атак, возможно, пулечку собьем. Ты как насчет префа?

— За милую душу, — сказал я, ничуть не обескураженный фамильярным обращением. Мне все в брокере понравилось, кроме того, что он чересчур нахраписто положил глаз на Катю. А так — открытая книга для тех, кто умеет читать. Три извилины, непомерные амбиции и мешок наворованных денег под кроватью. Это неопасно.

Голубоглазая опрятная девушка-официантка в оранжевом передничке подала нам по тарелке такой же, как у Сергея Юрьевича, солянки и водрузила на стол большое блюдо с овощным салатом. Я попробовал солянку — вкусно.

— Катя! Давай ешь. Пальчики оближешь!

— Кормежка нормальная, врать не стану, — подтвердил Сергей Юрьевич. — Но все пресновато, по-совковому. Попозже загляните ко мне, угощу натуральным продуктом. Мужички недавно подвезли, прямиком из Парижа. Во рту тает.

— Лягушки, что ли?

— Саня, ты шутник, одобряю.

Говоря со мной, он продолжал неотрывно пялиться на Катю, и под его откровенным взглядом она никак не решалась приступить к еде.

— Сергей Юрьевич, — сказал я, — у меня к вам деликатная просьба, если позволите.

— Слушаю внимательно.

— Пересядьте, пожалуйста, к себе, а после мы вас обратно позовем.

— Не понял! — Он состроил такую мину, какая была, вероятно, у Павла I, узревшего в дверях графа Орлова с удавкой, — Я мешаю?

— Не в этом дело. Кате надобно принять кое-какие пилюли, при вас она робеет.

— Вы больны, мадемуазель? — еще больше удивился брокер. Катя, густо покраснев, молчала.

Я сказал с обидой:

— Не слишком тактичный вопрос. От вас не ожидал.

После недолгой немой сцены Сергей Юрьевич вернулся за свой стол и даже сел к нам спиной, видимо демонстрируя, что оскорблен в лучших чувствах.

— Саша, мне страшно, — прошептала Катя.

Не отвечая, я зачерпнул из ее тарелки и начал кормить ее с ложечки. Сперва она чуть не подавилась, но постепенно вошла во вкус и уже самостоятельно доела всю тарелку. На второе подали телячью вырезку с жареной картошкой, сдобренную чесночным соусом. Куски огромные, как у немцев. Свою порцию я метанул по-гвардейски, чем вызвал у Кати восхищение.

— Ешь и мою котлетку.

— Ну уж нет, дорогая. Сейчас попробуешь и попросишь добавки.

Я порезал ее мясо на мелкие кусочки, она отправляла их в рот один за другим и, морщась, почти не пережевывая, проглатывала.

— Картошечки бери, картошечки, — суетился я. — С картошечкой вкуснее.

— Почему ты обращаешься со мной, как с идиоткой?!

Ее внезапная задиристость так меня обескуражила, что я не сразу нашелся с ответом. Зато Сергей Юрьевич, который хотя и сидел спиной, но внимательно следил затем, что происходит за нашим столом, солидно пробасил:

— Действительно, Сашок, чего привязался?! Она же не ребенок.

— Сергей Юрьевич, заткнитесь, пожалуйста, — деликатно отозвался я. Сосед ничуть не смутился, напротив, посчитал это как бы приглашением вернуться к нам за стол. Кофе пили с пирожными — тоже отличной свежей выпечки. Сергей Юрьевич выудил из штанов плоскую посеребренную фляжку и предложил добавить в кофе коньяку.

— Не сомневайся, Сашок. «Камю» десятилетней выдержки. Другого не держим.

Я подставил чашку, Катя отказалась. Но она уже привыкла к брокеру и больше не дичилась Даже поинтересовалась:

— Как вас зовут, молодой человек? Извините, не расслышала.

— Для вас просто Сережа, — сверкнул он ослепительной металлокерамикой. — У вашего мужа, Катенька, я заметил, непростой характер. Не обижайся, Сашок, я ведь чего думаю, то и говорю.

— Такие люди нынче редки.

— Кстати, что касается твоей болезни, Катенька. У меня в Липецке знакомый лекарь, чистый колдун, ей-Богу! Я даже не спрашиваю, что вас беспокоит. Он лечит все болезни, вплоть до СПИДа… Если Саня разрешит, мы к нему смотаемся. Саня, не будешь возражать?

— Конечно, не буду. Поезжайте хоть сегодня.

На этой доброй ноте обед закончился. Сергей Юрьевич проводил нас до номера и по дороге то и дело пытался ненавязчиво оттеснить меня от Кати. Напор у него был бескомпромиссный, как у застоявшегося в стойле жеребца. Напоследок, прощаясь на этаже, он залудил какой-то удивительно скабрезный анекдот, который Катя не дослушала до конца, юркнула в дверь. Тут же он принял озабоченный вид.

— Вот что, Сашок, чтобы не было недомолвок… Когда вижу клевую женщину, меня иногда заносит. Но ты всегда можешь меня тактично поправить, верно? Мы же не дикари.

— Конечно. Я сам такой раньше был.

Катя после сытной еды прилегла подремать, а я, дождавшись, пока она уснет, отправился на разведку. Дверь запер к а ключ. Шатался около часу. Обследовал оба этажа, все входы и выходы, побродил по окрестностям.