Между Огней

Роща что-то нашептывала своему юному чаду, Алиса явственно это чувствовала, не в силах лишь различить слова: этот шепот казался ей чуть слышным шорохом листьев на ветру. Вот Алан слегка нахмурил брови, словно услышанное было ему неприятно. Вот лицо его на мгновение исказила судорога, будто внутри него происходила ожесточенная борьба. Но спустя короткое мгновение он снова расслабился, поддаваясь чужой воле.

– Возвращайся в свой мир, Жрица, – сказал Алан, мягко убирая с плеча девичью руку.

– Ты укажешь нам путь?

Алиса больше не видела в юноше перед собой знакомых, дружеских черт, и поняла, что это сама Роща выбралась из небытия, чтобы говорить с ней.

– Путь. И способ его осилить, – получила она ответ.

Мир вокруг Крылатой пришел в движение, она покачнулась, и теплую, живую землю у нее под ногами сменила холодная гладь треснутого зеркала.

Один единственный миг Алиса видела склонившееся над ней, обеспокоенное лицо Лина. Один-единственный миг могла чувствовать радость и покой, что наполняют того, кто спасся от неминуемой гибели. Медальон снова вспыхнул на груди Крылатой, и жидкое пламя разлилось по ее телу.

– Мальчишка не дает тебе обрести полную силу, Жрица. – Оглушительный вой у нее в голове преобразовался во властный голос. – Он стоит на самой грани между миром прошлого и миром грядущего. Между Рощей и песками. Между тобой и твоим предназначением.

– Нет, – только и сумела выдохнуть Алиса, с ужасом наблюдая, как медленно поднимаются ее объятые пламенем ладони.

– Ты никогда не сможешь взрастить Деревья, пока он следует за тобой по пятам. Все человеческое, низменное и дурное в тебе берет свой исток в мальчишке.

– Не делайте этого…

Но ладони уже оторвались от песка, всполохи серебра срывались с кожи, вспыхивая в воздухе.

– Ты сама это сделаешь. Как свой последний дар Священной Роще. – Властный голос заполнял Алису, заглушая все мысли и чувства. – Сожги его!

– Нет, Алан, не заставляй меня… Не дай им меня заставить.

– Я не могу, прости, – знакомый голос на мгновение ослабил оглушающий вой. – Они правы. Мальчишка тянет тебя назад. Забирает у меня. Я не могу сопротивляться их воле.

– Я обещала, что уйду в твой сон. – Алиса схватилась за голос Алана, как за единственное спасение. – Но если ты сейчас заставишь меня сделать это… Видят Святые Крылатые, я не приду к тебе. Я брошусь на скалы. Ты навсегда останешься один, слышишь меня?

– Память слишком сильна! – сдавленно вскрикнул Алан, и Крылатая будто увидела, как мечется он в своей зеленой клетке цветущей Рощи, стискивая виски длинными пальцами. – Я с ней не справлюсь… Прости. Сожги его.

Ладони уже были напротив груди ничего не понимающего Лина. Алиса чувствовала, как пылает серебряный огонь в медальоне, как несется он по венам, скапливается в кончиках пальцев. Еще немного, и огонь перейдет из ее тела, защищенного от смертельного жара венком Жрицы, в юношескую грудь Лина, чтобы вспыхнуть в нем и сжечь плоть в мгновение ока.

Алиса закричала, пытаясь отвратить неминуемое, отвести руки в сторону, но они ее не слушались. Время утекало, как мутная вода падает каплями мимо горлышка фляжки и уходит в песок. Лин продолжал смотреть на нее, не понимая, но чувствуя, что происходит.

Когда Алиса ощутила бегущее по запястьям пламя, потрескавшиеся от жажды и огня губы шевельнулись сами собой, и она выдохнула:

– Прости…

Она уже видела, как обращается в пепел каждая знакомая черточка склонившегося над ней лица, когда чья-то сила вдруг встала между ней и Лином.

– Нет. Не делай этого! – выкрикнула Юли, хватаясь за пылающие руки Жрицы, но не чувствуя боли.

– Помоги, – только и смогла выговорить Алиса, ощущая, как Роща на мгновение отступает в неподдельном удивлении.

Юли попыталась отвести ее ладони от замершего Лина, но серебро с утроенной мощью обрушилось на Алису, и она, теряя в этом водовороте последнюю власть над собой, одним движением откинула девочку в сторону.

– Прочь! – не своим голосом вскричала Алиса, поднимая пылающие кисти к небу. – Мы лишь исполняем свое предназначение. Все это – лишь путь к новой Роще. Прочь!

Из-за серебряных всполохов Алиса не видела, как Юли падает на зеркальный лед, как она тут же вскакивает, оглядываясь на замершие вокруг них Вихри. Жрица, утонувшая в сонме чужих голосов, не могла слышать, как старик, названный Корбуном, кричит что-то, вздымаясь ураганным порывом к небесам.

Но слабый голос Юли, полный отчаяния и боли, она расслышала.

– Корбун, я согласна, – прошептала девочка, и шепот ее затмил все крики внутри Алисы.

Ветер, поднявшийся из ниоткуда, принес запах горьких трав лазарета. Он был холодный и влажный, как смоченная в отваре ткань, которую прикладывала к раскаленным лихорадкой лбам старая Фета. Алиса запрокинула голову, ловя ртом эти спасительные порывы, и пламя в ней начало угасать.

Ничто больше не разрывало грудь, не пускало по венам огненный ток. Руки, свободные от серебра, обмякли и бессильно повисли. Алиса была свободна от власти Рощи, и свобода эта, первая за многие часы последнего дня, дурманила ей голову успокоительным хмелем.