Между панк-роком и смертью

Когда вы недостаточно времени проводите вместе, а другие люди намеренно усугубляют ваши проблемы, а сверху всё это приправлено наркотиками, то у отношений нет ни единого шанса.

Когда мы с Шэнной отдалились друг от друга, я с головой окунулся в музыку. Я уже пытался передать детям свою любовь к разным группам. Я и сам вырос на музыке Бака Оуэнса, потому что папа постоянно слушал в машине бунтарскую музыку кантри. Когда Бак ушел из жизни, на церемонии наград академии кантри-музыки устроили концерт в его честь, в котором приняли участие Брэд Пейсли, Дуайт Йокам, Билли Гиббонс (ZZ Top), Крис Хиллман (Byrds), Том Брамли (из группы Бака), Бадди Алан (сын Бака) и, что удивительно, я. Нет, ну каковы шансы? Понятия не имею, почему меня пригласили. Сначала я отреагировал так: «Э… вы уверены?» Никогда не думал, что меня пригласят на подобное событие, – я был ужасно взволнован. И это был единственный концерт, на котором я хотел обязательно увидеть отца.

Я пришел с ирокезом, и, думаю, не все в команде знали, кто я такой. Все вели себя довольно сдержанно в начале репетиций, а когда я начал играть, они словно оттаяли. Я выучил каждый штрих из оригинальных записей – даже ошибки барабанщика. Том Брамли, который также участвовал в записи этих пластинок, заметил, что я прекрасно играю свои партии.

Минут через десять они дали мне свободу, сказав, что я могу играть что хочу и добавить в музыку свой собственный стиль. В тот вечер я пришел в футболке с надписью «fucking awesome» (это бренд скейтбордиста Джейсона Дилла). Наверное, человека три в разное время подходили к Лил Крису и говорили: «Он ведь не в этом выйдет на сцену, правда? Если у него больше ничего нет, мы можем дать ему футболку». Они так нервничали, что я собираюсь выйти на сцену в этом во время съемок. Я переоделся, это была не проблема.

За кулисами один парень из группы сказал: «У нас здесь враги. Есть люди, которые очень хотят, чтобы мы облажались. Мы не можем облажаться». Это весьма опасно. Весь этот концерт был просто потрясающим событием – думаю, они даже не догадывались, насколько я взволнован.

Некоторые, кто знал меня по группе Blink-182, говорили: «Ты продался и теперь играешь кантри».

Мне это очень понравилось. Желаю, чтобы мои ненавистники жили долго и успели увидеть все мои успехи.

Я никогда не был алкоголиком, но с Шэнной мы очень много пили – практически каждый вечер. Утром меня обычно тошнило, но винить Шэнну в своих проблемах с наркотиками и таблетками я точно не могу. После рождения детей ей хотелось всё время ужинать в ресторанах, а детей оставлять с няней. Она не понимала, что, когда я возвращаюсь с гастролей, мне хочется побыть семьянином, а не рок-звездой. Я собирался проводить с детьми как можно больше времени, потому что знал, как быстро всё может закончиться.

Меня воспитывали мама и папа, у нас не было нянь. А Шэнну воспитывали няни. Я говорил ей, что хочу заниматься детьми сам: водить их ко врачу, в школу, возить на экскурсии. Куда бы я ни ехал, они ехали со мной. Она говорила: «Мои родители так не делали, и я не буду». А мне казалось, что самое замечательное в семейной жизни – давать своим детям больше, чем было у тебя самого.

Мы собирались пойти поужинать, и я говорил: «Хорошо, я соберу Лэндона и Баму». – «Нет, детка, я хочу пойти вдвоем».

И угадайте что? Мне уже не хотелось никуда идти. Мне приходилось сидеть с ней за одним столиком, а она всё время жаловалась, что у нее ничего не получается. Она пила вино, пока не напивалась, а потом говорила, что я ее не понимаю, потому что остаюсь трезвым. Много раз я просил счет еще до того, как приносили еду. Я подписывал чек и уходил. Иногда она начинала сходить с ума еще по дороге в ресторан, и я просто разворачивался и ехал обратно. Я предлагал ей пойти поужинать с подружкой, а сам оставался дома с детьми. Шэнна вечно жаловалась на то, как продвигается ее карьера: «Я могла бы поучаствовать в этом шоу, но не буду трахаться с продюсером, поэтому меня не возьмут». Я всегда относился к этому так: «Иди трахайся с кем хочешь ради какого хочешь шоу – мне всё равно». Мне было неприятно, что я ее в чем-то ограничиваю.

Иногда мы серьезно ссорились, а потом она уходила на вечеринку. Возвращалась около пяти утра, а на следующий день в Интернете появлялись ее фотографии с той вечеринки. Это казалось таким нелепым, но, когда мы это обсуждали, Шэнна говорила: «Я переехала в Голливуд, чтобы стать его частью. Не надо преувеличивать».