Между плахой и секирой

Жить ему – если оправдаются все расчеты – оставалось минуты три-четыре. Лева уже морально подготовился к смерти и убедил себя, что это вовсе не конец, а начало чего-то нового, неизведанного. (Тут уж пригодились проповеди Зяблика о переселении души.) И все же невозможно было оторвать взгляд даже от этих постыло-серых, но успевших стать привычными далей. Хотелось до бесконечности вдыхать сырой, странновато попахивающий воздух. Так и тянуло в последний раз сделать глоток воды, погладить шероховатый ствол дерева, надкусить травинку.

Однако выбор был сделан. Телесная оболочка еще попирала ногами грешную землю, а душа уже рвалась на волю.

– Нет, – повторил Левка. – Нет.

– Не понял! – Ламех косо глянул на него. – Ты что, штымп порченый, издеваешься надо мной?

– Нет, – ответы Левки не отличались разнообразием.

– Что – «нет»? – обычная невозмутимость уже начала покидать Ламеха.

– Оружия нет, – сказал Левка отчетливо. – И меня нет. Ничего вам не достанется. Ошиблись вы, козлы рогатые!

Не давая врагам опомниться, Левка сунул руку в потайной карман, случайно обнаруженный им пару дней назад под подкладкой трофейной куртки. Устроен карман был так хитро, что даже пистолет в нем почти не прощупывался, не говоря уже о гранатном запале, много места не занимавшем, но вполне способном прикончить человека (если, конечно, успеть сунуть его в рот).

Карман был глубокий, и рука ушла в него почти по локоть. Было там немало всего: несколько мелких монеток, завернутые в вощеную бумагу фосфорные спички, окаменевший сухарик, армейская пуговица и много табачных крошек. Вот только ничего похожего на проклятый запал не попадалось, хотя Лева прекрасно помнил, что прихватил его с собой, перед тем как отправиться к аггелам. Не то он вывалился из кармана во время борьбы с аггелами, не то был изъят при обыске в тот момент, когда Лева находился в бессознательном состоянии.

Ситуация создалась идиотская, чтобы не сказать больше.

С одной стороны, за свои слова надо было отвечать (при упоминании о рогатых козлах головы всех присутствующих, как по команде, повернулись в сторону Цыпфа), а с другой стороны, столь наглое поведение безоружного пленника как-то настораживало аггелов. Что бы там ни говорил Ламех, а побоище у фонтана Посейдона не только не выветрилось из памяти каинистов, но и успело обрасти новыми жуткими подробностями. Никто не мог даже предположить, какой очередной неприятный сюрприз ожидает нынче детей Кровавого Кузнеца.

На Левку уже было наставлено не меньше десятка стволов, однако в присутствии Ламеха никто не осмеливался открыть стрельбу. Тот хоть и скрежетал от ярости зубами, но на людях старался сохранять величие, приличествующее его высокому сану.

– Ты почему грабку в карман засунул? – спросил он зловеще-строго.

– Да так… проголодался… – Лева почистил о рукав извлеченный из потайного кармана сухарик и принялся грызть его, что было весьма кстати – помогало маскировать нервное клацанье зубов.

Маразматическое поведение Левки запутало Ламеха. Он просто не мог взять в толк, что имеет дело не с хитро продуманным планом действий, а с отчаянием дилетанта, утратившего путеводную нить своих замыслов.

– Что ты там такое про оружие плел? – спросил Ламех. – То оно есть, то его нет…

– Дайте вспомнить… – Левка попытался изобразить на лице крайнюю степень задумчивости, но получилось нечто такое, что вызвало сочувствие даже у закоренелого каиниста Ламеха.

– Может, ты, приятель, ширнулся? Или колес наглотался? Тут в некоторых местах такая дрянь попадается, что от глюков целый месяц спасения нет.

Цыпф в ответ промычал что-то неопределенное. Все его планы, в равной мере геройские и дурацкие, разом рухнули. Надо было срочно выдумывать что-то новое, но в голову, как на грех, ни одна толковая мысль не лезла – сказывалось душевное потрясение, вызванное пропажей запала. Как это он не догадался взять с собой несколько штук и по разным карманам рассовать? Правильно говорил Смыков, что запас задницу бережет.

– Похоже, он голос потерял, – пожал плечами Ламех. – Вояка… Эй там, кто-нибудь, тряхните его!

Детина, стоявший к Левке ближе всех других аггелов, очевидно, страдал тугоухостью, иначе чем еще можно было объяснить его действия, определяемые отнюдь не понятием «тряхнуть», а скорее – «трахнуть».

– Это тебе за козлов рогатых, – тихо сказал он, дуя на свой правый кулак.

– Извиняюсь, – вежливо произнес Левка, вставая на ноги. – Я совсем в другом смысле… Знаете, как говорят: свинье Бог рог не дал. Значит, свиньям рога не положены. А козлам положены. По чину. Ну и вам, естественно.

– Засунь своего Бога знаешь куда? – вновь осерчал Ламех. – Где оружие?

– Вот я про это и хотел сказать, – Левка, слегка контуженный ударом, затряс головой. – Нету его пока… Доступа не имею… Но постараюсь… Через денек примерно…

(Шальная надежда вдруг овладела им – а вдруг поверит, а вдруг отпустит? На сковородку, уже полностью подготовленную к делу, он старался не смотреть.)

– Ни хрена не понимаю, – Ламех оглянулся по сторонам, словно выискивая кого-то в толпе аггелов. – Позовите Циллу, да побыстрее.