Между похотью и любовью (СИ)

И напоследок занимательная математика. Моя активная половая жизнь продлилась ровно 20 лет от момента лишения девственности и до получения роковой справки, которая поставила крест на моей неконтролируемой похоти. В начале своего «творческого пути», находясь на стадии познания и совершенствования, я предавалась любовным утехам в среднем два раза в неделю. Следовательно, до перехода на профессиональные рельсы, я совокупилась приблизительно 386 раз. То есть из четырёх лет моего сексуального взросления я трахалась непрерывно ровно год. И за все это время я ни разу не симулировала оргазм, да и появился он не сразу, а как-то неожиданно, и после его появления я уже старалась с ним не расставаться. Чуть позже, когда у меня уже была работа, на которой мне тоже нужно было трахаться, я научилась его симулировать. И сделала это приблизительно 184 раза. Было трудно, но получилось. В обычной жизни я продолжила поддерживать тот же ритм сексуальной активности, что и раньше — 2 раза в неделю, и не важно с кем и как, это в любом случае был полноценный секс. Вот тут то без оргазма я старалась себя не оставлять. Следовательно за 15 лет я кончила приблизительно 1440 раз. Страшно представить — 4 года непрерывного оргазма!..»

За окном уже светало. Илье Марковичу оставалось прочесть последнюю запись, которая появилась в блоге около полуночи. Он видел её, знал о ней, но сдержался, чтобы не прочитать раньше, хотелось завершить дневник именно ею, чтобы сложился этот странный эротический пазл. Впереди был целый день отдыха, в клинику нужно было идти только в понедельник, и он решил не читать эту запись сейчас, когда голова уже гудела и глаза слипались, а оставить её на вечер…

ГЛАВА 23

Будапешт встретил их проливным дождём. Самолёт даже сделал несколько кругов над городом, пытаясь сесть. Наконец, под крики и аплодисменты изрядно испугавшихся пассажиров, он жёстко шлёпнулся колёсами в огромную лужу, и поскользил по взлётно-посадочной полосе к зданию аэровокзала.

Андрей сразу узнал Терезу, хотя она сильно изменилась за то время пока они не виделись. А вот на идущего рядом с ней юношу, боялся перевести взгляд, настолько ему было стыдно смотреть в глаза собственного сына, которого он бросил даже не дождавшись его рождения. Ведь за эти семнадцать лет Андрей ни разу даже не позвонил, чтобы поинтересоваться как там и что, не выслал ни копейки, оправдываясь перед собой тем, что у него теперь есть о ком заботиться и кого любить, а распыляться он не может.

— Здравствуй, Андрей, — сказала Тереза, поставив у его ног чемодан, — вот познакомься — это твой сын, зовут Стас.

— Здравствуйте, — сказал он, и чтобы оттянуть неминуемый контакт, наклонился, чтобы взять чемодан, — тяжёлый.

— Здесь все мои вещи. Самые необходимые, — произнёс Стас.

— Ты такой взрослый…, сын, — выдавил из себя Андрей, и развернувшись, направился к выходу, — пойдёмте в машину, там и поговорим.

Стас и Тереза, пробиваясь сквозь толпу, еле поспевали за ускорившим шаг Андреем.

— Тётя Тереза, я не знаю о чём с ним говорить, — произнёс Стас, не знаю даже как его называть — папа или дядя Андрей.

— Попробуй называть папа.

— Какой же он мне папа, если я его впервые в жизни увидел?

— Ну, формально — он твой отец. Ты же носишь его отчество?

— Это не о чём не говорит.

— Ты прав, конечно, но другого выхода нет. Тебе здесь придётся пожить какое-то время, и без общения не обойтись.

— Хорошо, я попробую, — согласился Стас.

Они выбежали на улицу, прикрывшись от дождя куртками, и пошлёпав по лужам, впрыгнули в открытые двери припаркованной машины.

— Давненько такого дождя не было, — сказал Андрей, поворачивая ключ в замке зажигания. — Сильно промокли?

— Терпимо, — ответил Стас, — а мы куда сейчас, к вам или в гостиницу.