Читаем Между процедурами. Записки слишком занятой медсестры полностью

И ведь даже в отпуске не можешь отключиться. Вот, допустим, ты в Париже – и стоит только увидеть рядом больницу, все, ты пропала! Уже не можешь не думать о том, как там все устроено, какие люди работают. Заканчивается все тем, что ты заходишь туда взглянуть, как говорится, одним глазком и в то же время ловишь себя на мысли, что ты точно чокнутая. Потом заставляешь себя спуститься к пляжу и выбрать себе хорошенькое местечко на первой береговой линии. В тесноте, между пенсионерами, детьми, строящими замки из песка, и женщинами с руками на поясе, похожими на самовары.

Походы на пляж похожи на прогулки в аптеку, только на свежем воздухе. Люди прогуливаются по берегу, а ты, не упуская малейших деталей, изучаешь швы на них.



«Вот те на, смотри-ка на него, ну и вес, надо же было так аппендицит криво вырезать! А вон тот, вот так рубец, словно пузырь. А эта, с головой, бритой наполовину. Бедняжка, ей, наверное, мозговую опухоль вырезали. Ан нет! Это сейчас так модно».

У нее голова бритая наполовину, ей вырезали опухоль? А-а-а, это всего лишь модная стрижка!

Но есть одна вещь, которую я никак не могу понять: почему для моих подруг я всегда должна знать ответ на любой медицинский вопрос. Раз я медсестра, то должна знать все о детях, желчном пузыре, о том, можно ли умереть, если смешать антибиотики с алкоголем, может ли убить пузырек воздуха в шприце или, наоборот, какой инкубационный период у мононуклеоза[4], какие вакцины надо поставить подруге сестры, чтобы ехать в Эфиопию, что принять ее мужу при боли в животе, можно ли доверять прививке от гриппа. И спрашивают, есть ли у меня денек, чтобы проколоть уши дочке соседки и сделать пирсинг ее матери, которая кормит грудью, может ли она принимать тот или иной препарат и сколько стоит коробка с двадцатью таблетками. Люди! Я медсестра, а не Google!

А вот в моей семье все по-другому. Вся уверенность во мне и доверие, которое питают ко мне мои подруги и соседки, обратно пропорциональны тому отношению, которое царит в моем доме. Мои родственники думают, что любая кассирша из супермаркета, билетерша или продавщица фруктов разбирается в медицине лучше, чем я:

– Сату, дочка, как же меня замучил радикулит! Врач прописал мне эти уколы…

– Не беспокойся, мама, я тебе их поставлю.

– А разве ты умеешь?

– Мама!


Примечание российской медсестры: если твои соседи бабушки и мамы, то от них лучше скрывать свою профессию.

Униформа и шкафчики

Ну, это несерьезно форму медсестры пижамой называть!

В жизни любой медсестры есть некое до и после, и определяет этот момент одежда, то есть день, когда ты надеваешь санитарную униформу. Позднее ты замечаешь, что такие же брюки носят парикмахеры, ветеринары, пекари, но эта одежда все равно тебя вдохновляет.

В один из дней изучения сестринского дела тебя посылают купить униформу, и в этот момент ты начинаешь чувствовать себя частью чего-то важного. Ты примеряешь ее дома, смотришься в зеркало, фотографируешь себя и выставляешь эти фото в Facebook. Ты восхищаешься ею потому, что еще в ней не работала, и думаешь, что она красивая, удобная и в ней ты просто звезда!

С униформой нас связывают многие часы нашей жизни, но есть что-то фундаментальное, чего мы не знаем о ней: кто эти модели, по которым делают выкройки униформы? Таких людей не существует в этом мире! Ведь у них неправильная фигура! Скорее всего, их шьют по выкройкам пижам: для худых и высоких, толстых и низких.

Больничную униформу, скорее всего, шьют по выкройкам пижам: для низких и высоких, а третьего не дано!

По прибытии на работу ты должна надеть униформу. Час назад ты сняла с себя пижаму, сорок минут назад надела повседневную одежду и теперь снова должна раздеться и переодеться в пижаму, называемую здесь формой. Если ты кого-то подменяешь, то, скорее всего, тебе дадут далеко не новую форму. Ты смотришь на нее и думаешь: «Или та, что ее носила, уже на пенсии, или ее просто списали по старости». Да, ты угадала, второй вариант. Она не могла ее на себя надеть, потому что она настолько изношена, что сквозь нее видно бирку трусов и все кружева лифчика. Интересно, кто решил, что именно такая одежда мне подойдет? Но я все равно ее надеваю и хожу как ни в чем не бывало. Я смелая, я все могу!

Если ты работаешь порядка трех лет на одном месте или состоишь в профсоюзе, то тебе, вероятно, выдадут персональный шкафчик[5]. Получение личного шкафчика – это настоящая удача и мечта всех медсестер!

– Мама, мне дали, мне его дали!

– Что? Постоянное место работы?

– Почти! Личный шкафчик!

Если ты работаешь подменной медсестрой, то со временем узнаешь обо всех укромных комнатках больницы, закрывающихся изнутри, где можно быстренько переодеться.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги