Между психотерапевтом и клиентом. Новые взаимоотношения

Читатель заметит, что в этой книге не поднимался вопрос диагноза. Мне кажется, что вопрос диагноза разделил терапевтов на две школы. Есть те, кто в начале своей работы с клиентами уделяет много внимания постановке диагноза. Затем они формируют стиль терапии, включая способ отношений, который подходил бы определенному клиенту. Способ работы терапевта с клиентом, диагностированным как имеющий пограничное расстройство, например, будет очень отличаться от способа работы с клиентом-невротиком[98]. С другой стороны, есть терапевты, которые очень мало думают о диагнозе. Со всеми, кто бы к ним ни пришел, они проводят свой метод лечения. Часто такие терапевты исключают из своей практики психоаналитиков, тяжело умственно отсталых и клиентов с серьезными органическими проблемами. В отличие от первых, они не слишком беспокоятся о разделении клиентов на категории. Тем не менее, периодически они, конечно, автоматически ставят диагноз. То, каким является данный клиент в данный момент, определяет отношение к нему такого терапевта, а восприимчивый терапевт по-разному относится к разным клиентам или к одному клиенту в разное время.

Терапевты, рассматриваемые нами в этой книге: Фрейд, Роджерс, Гилл и Когут, принадлежат ко второй школе. Роджерс, как вы помните, не сомневался в том, что диагноз не имеет значения для терапевта. Психоаналитики Фрейд и Гилл считали, что лечение анализом подходит всем, кто способен установить доверительные отношения с терапевтом. Когут начал изучение психологии «Собственного — Я» со взгляда на то, что процесс терапии зависит от четкого дифференцированного диагноза, но к концу своей жизни он изменил свое мнение, считая, что все люди с эмоциональными проблемами страдают от дефицита структуры «Собственного — Я», и им могла бы помочь его эмпатическая терапия.

Следовательно, предложенный в этой книге подход не зависит от диагноза (хотя терапию этого стиля было бы трудно проводить с клиентами в остром психотическом состоянии или с серьезными органическими проблемами). Как терапию вообще, он предполагает особое внимание к каждому клиенту в каждый момент, а также то, что эмпатия терапевта будет время от времени тщательно регулировать его реакции.

Заключительные замечания

Каждый из терапевтов, чьи работы мы изучили в этой книге, имеет четкую теорию личности, теорию психопатологии и теорию психотерапии. По мере прочтения появляется неизбежное впечатление того, что в работе с клиентом существует что-то еще, настолько же важное, как их теория. Это «что-то еще» есть качество их присутствия. В проявлении максимума энергии кажется, что они несут клиенту атмосферу выжидательной любознательности, готовности удивляться и менять свое мнение. Когда уже все сделано и сказано, эмпатией, возможно, является способность отставить в сторону свой мир и целиком войти в мир клиента.

Еще одна характеристика выделяет этих авторов: они удивительно отважны. В консультационном кабинете есть много возможностей «спрятаться»; на протяжении многих лет терапевты могут работать, даже не пытаясь узнать о чувствах клиентов к ним или о том, что они сказали. Терапевты, взгляды которых мы изучали, делали все возможное, чтобы овладеть этим пониманием. Естественно, в случае Гилла и Когута, они искали понимание, считая, что в этом кабинете не может произойти ничего более важного.

В момент осуществляемой встречи между терапевтом и клиентом для первого полностью предстает весь мир клиента. Все значимые в прошлом отношения клиентов, их базовые желания и страхи выявляются здесь и сосредоточиваются на терапевте. Если мы сумеем помочь осознать клиентам то, что понимаем их мир, и если сможем быть там, полностью там, чтобы принимать их осознание и отзываться на него, то такие взаимоотношения не могут не стать терапевтическими.