Между работами

«Допустим я в это поверю», — сказал он. «Допустим ты так хорошо спряталась, что полиция при обыске дома тебя не нашла. Но как же сам дом? В нём нет твоих фотографий. Никаких грамот на стенах. Как будто весь дом был вычищен кем-то, кто не хотел, чтобы о тебе узнали. Ведь даже твоего свидетельства о рождении не существует!»

«Не знаю. Наверное, мы не очень любили фотографироваться.»

Лицо детектива погрустнело: «Ты хоть понимаешь, как изворотливо это звучит?»

«Изворотливо?», — я улыбнулась. «Это полицейский термин? Чувак, я не знаю, что тебе сказать. Мы не фотографировались. Мы и еду не фотографировали — это тоже странно?»

Слушайте, ну в доме же нет не только моих фоток, но и мамы с папой. Мы никогда не ставили наши фотки на полки. Только книги. Очень много книг.

«Послушай, но ведь вы же меня и не искали. Никто не искал. Вы даже не знали, что я существую.»

«Ты была на домашнем обучении», — он выглядел рассерженным. Правда, не знаю из-за кого — из-за меня или из-за плохой работы полиции. «А все твои друзья живут не в нашем штате.»

«Да», — я с любопытством уставилась на него. «Откуда ты это знаешь?»

«Я сделал то, что они должны были сделать — я имею в виду, рассылал запросы. Ладно, если в ту ночь ты была в доме, расскажи, что именно произошло.»

«Я не знаю», — быстро ответила я. «Я не знаю, что они сделали с родителями. Иногда я вижу что-то в моих кошмарах. Но, если честно, я даже не знаю, что именно меня разбудило той ночью. Может мне было слишком жарко. Я выбралась из кровати и пошла вниз выпить воды. Затем я почувствовала странный запах в доме. Когда я включила свет, они уже были мертвы.»

Детектив поморщился. Я не могла сказать, то ли он мне не верит, то ли ему было неприятно меня слушать. Да это и неважно. Как бы мне ни хотелось, я всё равно не могла изменить того, что случилось.

В любом случае, это не я настаивала на этом разговоре, так что, если ему неприятно, то он сам в этом виноват.

«Они уже были мертвы, когда ты спустилась?»

«Да.»

«Ты даже не слышала, как их убивали?»

«Похоже на то.»

Я и раньше то не хотела об этом говорить, а теперь и подавно. Я вспоминала вещи, о которых не вспоминала годами. Вещи, о которых и вспоминать не нужно было.

Я понимаю, почему он настроен скептически. В моей комнате было просто невозможно ничего не услышать. Я и не увидела их сразу: было очень темно — свет фонарей не проникал в комнаты из-за закрытых штор. Правда, под ногами я чувствовала что-то липкое.

Это первое. Второе — я чувствовала, как что-то мокрое пропитывало мои носки, а затем в нос ударил противный запах железа и чего-то тяжёлого.

Возле дивана всегда лежал коврик, но в ту ночь я не могла его нащупать. Когда я подошла туда я не могла отделаться от ощущения, что вижу чью-то голову, лежащую в тени на диване. Это пугало меня — хоть в тот момент я и подумала, что папа или мама просто заснули. И когда я включила свет, и комната озарилась, я осознала всю ситуацию и меня начала бить дрожь. Мне казалось, что у меня стучат все зубы.

Весь ковёр был красным. Вся комната наполнена красными каплями и брызгами. Я оцепенело уставилась на свои носки и увидела, что они тоже были красными. На полу в гостиной было разбросано что-то, что было внутренностями.

Детектив кашлянул, вырывая меня из транса: «То состояние, в котором была комната — как ты могла не услышать этого?»

«Ты мне скажи.»

Я не хочу об этом говорить. Не хочу и думать об этом, но теперь это было невозможно. Детектив выглядел так, будто его сейчас стошнит. Оно и понятно, это не самая приятная картина преступления. А ведь он даже не был там, когда это всё произошло. Я же всё это видела. И хотя я не видела убийц, мне почему-то казалось это правильным — никто не должен видеть таких убийц.

Но иногда я вижу Кошмары с большой буквы и тогда мне кажется, что я всё-таки что-то видела в ту ночь. Что-то видела или что-то слышала — точно не знаю. Может детектив прав.

«Эти трое», — снова начал он.

Я была рада, что мы больше не говорим о моих родителях, но вот и об этих троих я тоже не хотела разговаривать. Они ушли, и родители тоже ушли и теперь меня ждал пустой дом с листом бумаги, на котором написано, что он мой.

«Что с ними?», — если он думал, что сможет из меня вытащить хоть что-то кроме их имён, то он такой же чокнутый, как и они.

«Почему они жили в твоём доме?»

Погодите. Он что, не знал, что дом принадлежит Зеро? Это странно. Учитывая, что он накопал на меня и на них, уж этой информацией он должен был обладать.

«Им нужно было где-то перекантоваться», — я пожала плечами. «Но там ты их больше не найдёшь. Свои дела они закончили.»

«Они больше там не живут?»

«Я же сказала тебе, мне они ничего не говорят. Я же всего лишь питомец. Так в чём конкретно ты меня обвиняешь? Кстати, а разве ты не должен сказать мне, что мне полагается адвокат, если я хочу к нему обратиться?»

Детектив уставился на меня: «А ты хочешь к нему обратиться?»