Между строк

— Ладно, в нашей бухгалтерии к нашим сдвигам привыкнуть не могут. На днях у меня был, что называется, номер на бис. После того как я Быкова мучила вопросами часа два, он понял, что просто так от меня не отделается. Времени оставалось впритык, а мы еще не все обсудили. Он пригласил меня на презентацию своей книги.

— Мемуаразмов?

— Вроде того. Там по сценарию предполагалось, что народ будет подходить покупать книжки, брать автографы и задавать вопросы. Но народ, увидев Быкова живьем, все больше шарахался и вопросы задавать не желал.

— Это в общем-то объяснимо.

— Конечно. И вот в разгар этого шоу я подхожу, поздравляю Быкова с выходом книжки и всякое такое. Девушка, которая руководила этим процессом, обращается к Быкову: «Замечательно! Сейчас девушка задаст вам вопрос». Быков, услышав это, аж с лица спал, вспомнив двухчасовое интервью. Тут я его спрашиваю: «Антон, ты хочешь, чтобы я задала тебе вопрос?» Пауза была минуты на полторы. Он потом еще долго в себя приходил.

— Садюга!

— Не то слово! Мы потом про его книжку поговорили, конечно. При выключенном диктофоне он мне одну историю поведал. В книжке, помимо всего прочего, есть небольшая подборка его стихов. Одна журналистка пришла к нему на интервью. После того как вопросы были заданы, он дал ей почитать свои стихи. Пробежав их, она поднимает на него глаза и, искренне недоумевая, спрашивает: «Вы — поклонник анального секса?» Тут пришла очередь удивляться Быкову: «Почему вы так решили?» — «У вас в этом стихотворении дважды встречается слово «задница»». А ты говоришь…

Антон Быков заслуживает отдельного рассказа. Несмотря на свою звездность и популярность, Антон не выкидывал номеров и не старался всеми способами обозначить свой статус. С ним всегда было легко и приятно общаться, он всегда держал слово, что среди его коллег-актеров большая редкость. Я знала, что, если он дал согласие на интервью или фотосессию, или на то, что поможет с новостями, он выполнит обещание. Мне не надо было в суматохе перетряхивать архив, чтобы найти материал на замену, меня не отпаивали валерьянкой или чем покрепче после того, как он читал и визировал текст, не случалось подстав и сюрпризов после выхода номера. До знакомства с ним я думала, что подобного не бывает. А познакомились мы на кинопремии. Я подошла к нему за комментариями. Он был в хорошем настроении, остроумно шутил. Потом договорились о большом интервью. Премьера — вполне подходящий информационный повод. Я немного затянула с выходом материала, но он не обиделся, как частенько бывало с другими звездами. Добродушие Антона меня поразило и покорило. Я невольно сравнила его с Винни-Пухом: коренастый, даже немного пухлый, слегка лопоухий, с добрыми голубыми глазами и непослушным ежиком волос. Журчащий голос только усиливал сходство. При мысли о Винни-Пухе я невольно улыбнулась.

— Ты чего?

Я рассказала. Честно. Он засмеялся.

— Ты не поверишь, но в школе меня дразнили именно Пухом.

— Не может быть!

— Может.

Наше сотрудничество, более чем плодотворное, принесло мне новые возможности и знакомства. Антон, как ни странно, всегда помогал мне с координатами режиссеров, продюсеров и своих коллег. Я, понятное дело, не открывала имени своего «агента». Да кому какая разница, откуда у меня тот или иной телефон? Знаю и все.

Я, в свою очередь, помогала ему информацией, публикациями, просто выслушивала и поддерживала, когда он, как бы между прочим, говорил о проблемах. Антон, надо отдать ему должное, никогда не жаловался на жизнь. У него всегда было хорошее настроение, даже о неприятностях он говорил шутя, Естественно, он был и остается одним из тех, о ком я много и с удовольствием пишу. Некоторые коллеги стали шептаться, что это не просто так, что у нас роман.

— Повесть, — отмахивалась я.

В редакции мы с Машкой появились ближе к вечеру. Никто нас особенно не разыскивал, но стоило мне показаться на глаза Димке, как он тут же обрушил на меня тираду:

— Где ты ходишь? Тебя работа ждет, а ты прохлаждаешься.

— Я, между прочим, на задании была.

— Ах да. Кстати, ты помнишь о своих обязанностях выпускающего редактора? Осталась только телепрограмма, и можешь приниматься за работу.

А я и забыла, что мне предстоит этот тихий ужас. Честно говоря, я эту работу всегда недолюбливала. Я от нее тупела и иногда не столько вылавливала ляпы, сколько их порождала, особенно к концу работы. Я вообще не любила редактировать, а потому сначала продумывала материал, а потом писала так, чтобы правки было как можно меньше, писала сразу набело.

— Картинки все есть?

— Вроде бы. Насколько я знаю, к концу дня решат, что с обложкой. К Лауре потом зайди, она скажет.

— Ладно, я пошла за текстами.