Между строк

– А-а, – понимающе тянет Миха, но всё же с надеждой уточняет, вызывая у Алёнки улыбку. – А это обязательно сегодня?

– Обязательно, – отрезает Олег.

– Ладно, – тоскливо резюмирует Антропов и, тяжело вздохнув, спрашивает. – Что за проблема-то?

– Я тебе по дороге расскажу, одевайся, – засуетившись, подхватывает Гладышев с вешался толстовку.

– Я с вами пойду, – сообщает Алёнка, когда парни направляются в комнату Олега, чтобы переодеться.

– Нет, – единогласно отзываются они, даже не обернувшись.

Глазкова обалдевает от такой наглости и несколько секунд растерянно хлопает ресницами, глядя на закрывшуюся дверь.

Ничего себе заявочки! Это что еще значит?

– Я иду с вами и это не обсуждается! – упрямо объявляет она, когда парни возвращаются.

– Ещё чего, – фыркает Гладышев, надевая куртку. – Сиди дома, нечего тебе там делать. Только путаться под ногами будешь.

– Ну, это я уже сама решу.

– Тогда сама и разбирайся, – коротко бросает Миха, пресекая спор.

– Да в чём у вас проблема? – возмущенно повышает голос Алёнка.

– В том, что это мужские дела, и бабе в них не место, – высокомерно объявляет Антропов, отчего у Глазковой вырывается шокированный смешок.

Нет, она не устанет поражаться этой непоколебимой мужской вере в превосходстве над женщиной!

– А где, по-твоему, бабе место? У плиты? – язвительно уточняет она.

– Да хоть бы и там, – заносчиво отзывается он, окончательно выводя Алёнку из себя.

Ей хочется высказать всё, что она думает о таких доисторических взглядах, но взглянув на этих двух нахохлившихся петухов, готовых насмерть отстаивать свою точку зрения, одергивает себя, поняв, что это пустая трата времени и сил.

За шестнадцать лет бесчисленных споров с братом она усвоила одну простую вещь – крик и истерики против мужского упрямства не то, что бесполезны, а противопоказаны. Сильный пол, как оказалось, поддается «дрессировке» исключительно методом пряника, а не кнута. Впрочем, в данной ситуации любой подход был бесполезен, ибо об святое «женщине не место в мужских разборках» можно было только расколоть голову, поэтому Алёнка благоразумно решает отступить.

Сейчас действительно не время демонстрировать характер, но она еще обязательно покажет этим сексистам, как отмахиваться от девушки, словно от назойливой мухи. Утешив себя этим, Алёна с тяжелым вздохом соглашается, «как и положено бабе», покорно ждать у окошечка, и попрощавшись с Верой Эдуардовной, возвращается домой.

– Ну, наконец-то! Я уж подумала, ты сбежала, – выдыхает Ольга Андреевна, встретив её прямо на лестничной площадке.

– Как бы я это, интересно, провернула, если ты караулишь у лестницы?

– Да кто же тебя знает?! Ты у нас на выдумки хитра.

– Пока ещё не настолько, чтобы выпрыгивать из соседских окон, – иронизирует Алёнка, заходя в квартиру, Ольга Андреевна на это только усмехается.

– Ну, что? Отказал? – закрыв дверь, взволнованно спрашивает она.

– Да почему, пойдёт сейчас с другом искать, – не томя, коротко сообщает Алёна, сняв кроссовки.

– Ой, ну слава Богу! – выдыхает мать облегченно.

– Угу, – раздраженно бросив ключи на полку, проходит Алёнка в свою комнату, всё еще кипя от негодования.

– А как это ты вдруг такое событие пропустила? – словно прочитав её мысли, дивиться Ольга Андреевна, зная свою дочь, как облупленную.

– А вот так. Не взяли меня, сказали: «дома сиди, глупое, беспомощное существо, пока боги решают вопрос», – язвит Алёнка, пародируя типичного шовиниста.

Ольга Андреевна начинается смеяться.

– Ну, иногда им нужно давать почувствовать себя богами.

– Они и без нас себя ими прекрасно ощущают.

– Нет, доча, без нас всё это никакого смысла не имеет. Каждый мужчина хочет быть героем именно в глазах женщины. Мы же всё сами да сами, рвёмся на передовую, а потом жалуемся, что мужик перевёлся.

– Не волнуйся, мам, на передовую я не вырвалась. Не перевёлся ещё «мужик» в нашем дворе.

– Ну, вот и хорошо. В конце концов, что тебе там – на передовой делать?!

– А дома что? С ума сходить?

– Ну, я же с вами за семнадцать лет не сошла, – отмахивается Ольга Андреевна и задумчиво тянет. – Надо к Вере сходить, отблагодарить. Всё-таки какой хороший мальчишка этот Олег.

Алёнка хмыкает, но не возражает. Рассказывать матери об их с Гладышевым чокнутом соглашении не хочется. Ольга Андреевна не одобрит. Впрочем, Алёна и сама понимает, что неправильно это – вмешиваться в чужую жизнь. Но, с другой стороны, если друзья этого Бори считают, что так для него будет лучше, то возможно, так оно и есть?

В конце концов, они же всё прекрасно понимают и, если идут на такое, значит, альтернатива в разы хуже. В любом случае, ей надо заботиться, прежде всего, о брате, а не о моральной стороне вопроса. Тем более, что никаких дурных намерений у неё нет.

Успокоив себя этим, Алёна возвращается к прерванному занятию, чтобы хоть как-то отвлечься от тягостных дум. Вот только получается из рук вон плохо: пальчики на автомате порхают над тканью, мысли же только о Лёшке: как он, где, с кем?