Между строк

– Ты прав, Ушастик, переборчик вышел, – посмеиваясь, удивляется Глазкова самой себе, но тут же находит оправдание. – Но эта девица такая бесячая. Мне даже начинает казаться, что Боре повезло, что она его бросила. Ну, правда! Дурища ведь невероятная.

 Ушастик согласно виляет хвостом, и концентрирует все свое внимание на более важных вещах, чем какая-то, давно ушедшая в закат, Машка.

Алёна тем временем возвращается к письму, мысленно делая пометку, не принимать все так близко к сердцу. Вот только легко сказать…

 «А если серьезно, Машуль, я рад, что ты дала ему шанс. Он – крутой актер и фильмы с ним отличные. Давай, как вернусь, посмотрим что-нибудь вместе? А то мы с тобой ни разу еще не торчали перед теликом с попкорном))) Как тебе идея?»

 Идея Аленке очень даже нравится, перед мысленным взором вспыхивает романтичная картинка: темная комната, освещенная лишь светом от экрана телевизора. Они с Борей сидят на полу, прислонившись к дивану. Между ними коробка с попкорном, в которую они периодически ныряют руками, аккуратно соприкасаясь кончиками пальцев, отчего по телу пробегают электрические разряды, вызывая дрожь и томительно волнение. Однако, каждый из них сохраняет невозмутимость и делает вид, что увлечен фильмом. Они даже что-то обсуждают, и Алёнке, несмотря на колотящееся где-то в горле сердце, удается звучать непринужденно и легко. Правда, ровно до того момента, как попкорн заканчивается, и Боря, убрав коробку, пододвигается вплотную. Алёнкина фантазия уже вовсю потирает ручки, предвкушая все самое интересное, но тут так некстати о себе напоминает здравый смысл. И снова становиться неловко и смешно.

– Да уж, Алёна, кажется, с твоей головой действительно не все в порядке. Сама с собой разговариваешь, представляешь себя на месте Машки, а дальше что?

Втянув с шумом воздух, Глазкова качает головой, снова признавая, что ввязалась во все это зря. Побочных эффектов с каждым разом выявлялось все больше. Теперь вот еще биполярка назревала.

 Все-таки этот Олег Гладышев – гад. Придумал аферу, а сам свалил на свой Север и в ус не дует.

– Чтоб ты там жопу свою тощую отморозил! – бурчит Глазкова беззлобно и продолжает погружаться все больше и больше в Борю Шувалова.

 Он рассказывает ей о том, что у него припасено еще куча идей. Удивляется, почему они раньше не сходили в те или иные места и не сделали кучу того, что обычно делают пары. Аленка тоже в недоумении, но потом вспоминает, что Миша рассказывал о работе на стройке и других подработках, дабы Машке сытно жилось, и вопросы отпадают.

«Мы обязательно все наверстаем, Машуль, ты только потерпи. Знаю, тебе очень тяжело. Я написал Михе, он на днях подкинет денег, так что не переживай. Передохни немного восстановись, заодно и работу получше найдешь. Если честно, вообще не ожидал, что ты так быстро устроишься. Надеялся, что хоть немного времени себе дашь. Все-таки сотрясение – это не шутки. Ты как вообще? Что врач говорит? Точно все нормально? Тебе вообще можно на работу-то? А то опять, поди, геройствуешь? Завязывай с этим, Маш! Не совсем уж безвыходное положение, на крайняк я с матерью договорюсь. Она, конечно, будет не в восторге, но рано или поздно ей все равно придется смириться с моим выбором, так что пусть начинает привыкать.»

– А вот это интЭресно, – озадаченно тянет Алёнка. – Хотя стоит ли удивляться? Лучше удавиться, чем иметь такую невестку.