Между Сциллой и Харибдой

Ну а часть необходимых финансовых средств ученики смогли сами заработать в школьных артелях. Например: по разведению грибов (про которые у нас будет отдельная песТня), сбору дикоросов или «на картошке» в Ульяновском подхозе.

Я сделал всё, что мог: чтобы хотя бы в Ульяновской школе первой и второй ступени, по старым учебникам – преподавали учителя-мужчины, желательно – бывшие учителя реальных училищ. Или же бывшие царские офицеры, успевшие послужить в РККА. Таких, я во всех концах огромной страны всеми мне доступными средствами (в основном давая объявление в газеты через Нила Николаевича) разыскивал и, соблазнял к переезду жильём и «надбавками» к окладу.

Кроме уже упомянутого педагогического училища и нескольких школ ФЗУ, в Ульяновске, в 1924 году – началось строительство четырёх новых школ первой ступени, пока деревянных. Через год, в 1925 году заложили фундамент новой, большой – уже кирпичной школы второй ступени.

* * *

А что же «педология», спросите?

Увы! Но все попытки создать бесперебойную систему воспитания «новых людей», с треском провалились. Несмотря на все усилия официальной пропаганды, молодежь конца эпохи НЭПа – вовсе не бредила переустройством мира и не горела революционным энтузиазмом. Более того, к великому ужасу идеологов партии – школьники и студенты никакой тяги к рабочим специальностям не испытывали, а мечтали разбогатеть и заниматься сугубо интеллектуальным трудом[7].

Вполне нормальные желания, кстати.

Ну а потом на смену смелым экспериментам 20-х годов (возможно только благодаря им!) пришли суровые сталинские 30-е, когда педология вполне заслужено – была объявлена педагогическим извращением, а тестирования и анкетирования – были свернуты на несколько десятилетий.

Больше никого не интересовало – кто из подрастающего поколения и что именно хочет.

Ты должен и, значит – ты будешь!

* * *

Скажу пару слов от себя…

Еще одна проблема из числа незамеченных Марксом и его последователями-догматиками: подавляющее большинства человеков – вовсе не следуют своей наибольшей выгоде, не говоря о групповой. Увы всем нам – но люди хотят делать то, что им хочется, что им взбредёт в головы – даже со вредом для себя и, не воспринимают никакого логического возражения.

И они даже готовы бороться за право – делать так, как им вдумается, а не как было бы правильно!

Поэтому, прежде всего – людей надо учить критически думать и, жить по уму – а не по спонтанно возникающим «хотелкам».

* * *

Нил Николаевич Кулагин – бывший помещик, а ныне директор ульяновской школы и одновременно директор местного краеведческого музея, как-то раз вернулся от Макаренко весьма встревоженный:

– А Вы знаете – он их бьёт!

Открыл, блин, Америку!

Ещё по «послезнанию» знал, что Антон Семёнович – не стеснялся отвесить хорошенького «леща» воспитаннику, чтоб вразумить великовозрастное – но неразумное дитя.

– «Бьёт, – отвечаю ему народной пословицей, – значит любит».

Тот, не поняв моего стёба:

– Парадоксально, но Вы правы, Серафим Фёдорович. Но самое парадоксальное, в что сам бы не поверил – не увидев своими глазами: и они его любят!

Вопреки ожиданиям, особой дружбы у меня с Макаренко не получилось… Сильный сложный характер, я тоже – далеко не «подарочек», так что строго деловые отношения – ничего более. Он желает воспитать своих подопечных хорошими людьми, я – хорошими специалистами: одно другому не мешает – так что нам с ним пока по пути.

Вопреки опасениям, с колонистами Макаренко обосновавшимися в бывшем женском старобрядческом монастыре, особых проблем не было. До самой весны не было, когда в уже более-менее обустроенную колонию стали поступать девушки-беспризорницы с улиц и малолетние преступницы из тюрем.

Наши ульяновские ребята, видать – прослышав от взрослых о «специфическом» прошлом девичьего контингента, совершили разок на воспитательно-трудовую колонию набег – с целью «помочить концы»… Но, получив решительный отлуп от её сильной половины – поспешно возвернулись оттуда, подтверждая древнюю народную мудрость:

«Стыден бег, зато здоров!».

Которые, просто не солоно хлебавши – обратно в Ульяновск со всех ног прибежали, а которые и, с хорошо заметными следами насилия на лице.

Чуть позже, в свою очередь хлопцы-колонисты с точно такой же целью – «по горячим следам» заявились в ульяновский молодёжный клуб… Но дома, как говорит другая народная мудрость: «и стены помогают» и, в этот раз – всё произошло с точностью наоборот. Соискателей сердец ульяновских дивчин – отходив как следует, как «псов-рыцарей» на Чудском озере – гнали вёрст пять по весенне-рыхлому снегу.

В результате этих двух «проб на прогиб», обе стороны друг друга весьма зауважали!

Спустя какое-то время, когда гематомы рассосались – а страсти остыли до «комнатной температуры», наша комсомольская ячейка по моей инициативе отправила в колонию «парламентёров» – договариваться о «мирном сосуществовании».

Вскоре, наших и «макаренских» (как прозвали колонистов местные хроноаборигены) – водой не разольёшь!