Между волком и собакой

Утречко октябрьское сыро и пасмурно.
Ночь неторопливо снимает покров
с гроздьев кабошонов под сизою патиной,
с бусин драгоценных овальных миров.

Розовыми лозами осень увенчана,
жалована лучшей из славных наград.
Щедрый, как надежда, и сладкий, как женщина,
в воздухе туманном висит виноград.
Сад мой, вертоград мой унылым не кажется.
Кончилась повинность копать да полоть,
вызревшими каплями, ягодой каждою
светится его благодарная плоть.

Сроков не отменишь. Редеет над светочем
зазимком прибитый поникший наряд.
Листья обвисают истлевшею ветошью,
но, разоблачённый – висит виноград!
Кисти налились аметистовым бременем,
соками суглинка, водой кочевой.
Скорби виноградарей, злое безвременье —
всё-то повидал, всё ему ничего.

Что ему долги, о которых забыли мы? —
новые на землю сойдут времена,
было бы лучей золотых изобилие,
ждали бы кувшины густого вина.

Отрывок осенней ночи

…скатилось за кайму – и съедено кайманом,
и ночь сошла ко мне…
На россыпи светил, подёрнутых туманом, —
сгорающих камней
мгновенные следы.
                            Под шелест монотонный,
с мерцающим «прости…»,
летят к пустым садам осколки Фаэтона
по Млечному Пути.

Не могут погодить, на час угомониться
кусачие шмели,
кусочки на лету разбитой колесницы
ровесника Земли.
И доблестно, под стать сеньору из Ламанчи,
навстречу мчимся мы,
а свет окрестных звезд неярок и обманчив,
и скоростью размыт……

Как у пташки крылья