Между волком и собакой. Последнее дело Петрусенко

Уже совсем взбодрившийся Шурка снова заговорил с энтузиазмом.

– Да, точно! Он мне рассказывал, что этот Борис… ещё до революции входил в банду, которую вся царская полиция поймать не могла. Они делали фальшивые деньги разных стран. А старик наукой занимался, чтобы деньги эти не отличить от настоящих. Поймали их аж в Германии. Всех посадили.

– Значит, – протянул Брысь, – отсидел и давно вышел. И что, согласен был снова делом заняться?

– Да, Лёня с ним ещё раньше договорился. А когда мы вместе пришли, то они уже о деле говорили. Какую-то бумагу чтоб достать, и про гравёра.

– А как Кролик его нашёл, Бориса этого?

– Не знаю, – пожал плечами Шурка. – Он мне не рассказывал. А в доме том ну прямо лаборатория. Почище, чем у нас в училище в кабинете химии. Куда там! Столько разных бутылок, банок, аппарат стеклянный, и станок какой-то в углу стоял.

– Может он самогон гонит? – засмеялся Гроб.

Но вдруг выругался с удивлением в голосе и сказал Брысю:

– Так я же эту историю помню! Мне Краб рассказывал о мужике, который деньги фальшивые делал. Он с ним, кажись, в тринадцатом году сидел во Владимирском централе. Точно, и про банду эту говорил – большие дела проворачивали, долго не попадались. А мужик этот такой тихий был, очкарик. Но его не трогали, уважали. Краб гуторил – он мертвяков из земли выкапывал, резал их, кишки доставал.

– Так может, это не тот? – усомнился Брысь. – Причём тут мертвяки? Деньги же фальшивые делал.

– Тот самый, – кивнул Гроб. – Он у них, как пацан говорит, наукой заведовал. Деньги навроде как совершенно натуральные были, такой умелец.

– А сам ты его что, не знал?

– Так я ж во Владимирском не сидел. А с Крабом стыкнулся в Ярославском централе. Его туда перевели. Очень, говорил, умный тот мужик был, про отравы рассказывал. Как в разных странах людей травили, всё больше бабы своих полюбовников.

Брысь помолчал, обдумывая. Налил в свой стакан самогона, выпил. Шурик напряжённо смотрел на главаря. Викентий Павлович был совершенно убеждён, что рассказ заинтересует бандита. Похоже, так и было: то по скулам у него пробегали желваки, то губы кривились, то задумчиво приподнималась бровь. Сипатый бандит за это время дважды выпил, причём наливал в Шуркин стакан, даже не выплеснув то, что там осталось. Но вот Брысь решительно повернулся к парню.

– Где живёт этот Борис?

– На Журавлёвке, у плотины, – с готовностью ответил Шурик. – Я хорошо запомнил.

Брысь негромко свистнул, и почти сразу появился Витёк.

– Как побыстрее дойти до Журавлёвки, к плотине у реки?

– По яру выйдем в городской парк, а там – через кладбище. Но это далеко топать.

Витёк, наверное, был знатоком городских районов, дорог, переулков. Шурка подумал, что, небось, ловко бегает от милиции, знает, куда свернуть, где спрятаться…

– Ничего, – весело ответил главарь. – Мы все молодые, погода хорошая. Прогуляемся.

– А Гроб тоже молодой? – хмыкнул Витёк.

– Ты, баклан, за мной не угонишься, – просипел Гроб. – Давай, фраерок, вставай, покажешь хавиру очкарика.

– Прямо сейчас?

Шурик и вправду немного растерялся, не ожидал такого быстрого действия.

– Вставай, – жёстко сказал Брысь, – чего тянуть.

К первым домам посёлка, который назывался Журавлёвка, компания подошла, когда жара немного спала. Всю дорогу шли по солнцепёку, Витёк бурчал недовольно о том, что устал, Брысь вытирал лоб платком, только Шурик да худой, невысокий, как подросток, Гроб не потеряли бодрости. Кончились мощёные улицы с крепкими, за высокими заборами, домами. Узкая земляная улочка нырнула ближе к реки, от воды потянуло прохладой. Домишки тут были победнее, а то и совсем хлипкие. Почти в самом конце, где уже был слышен гул плотины, на отшибе стоял деревянный дом в два окна. Дощатый забор, местами поваленный, болтающаяся калитка.

– Здесь, – указал Шурик.

Он стукнул в дверь, а потом в окно. Выцветшая занавеска дрогнула, сквозь мутное окно на них внимательно посмотрели. Парня видимо узнали, потому что скоро щёлкнул запор. Хозяин ждал в комнате, стоял у стола, склонив набок голову, рассматривая гостей сквозь круглые стёкла очков. Только теперь, увидав Викентия Павловича, Шурик вздохнул с облегчением – незаметно, конечно, для бандитов. Ему стало легко и радостно. Всю дорогу он был в напряжении: вдруг что-то пойдёт не так, сорвётся, не сложится. Как же тогда быть, что предпринять?.. Но сейчас, сейчас он не сомневался – всё будет отлично!

Шура Величко не знал, конечно же, кто такой Викентий Павлович. Никогда не слышал он о знаменитом в прошлом сыщике Петрусенко, о его интуиции, блестяще раскрытых преступлениях. Не знал, что это дед Володьки Кандаурова – приятеля-соперника по футбольным баталиям. Но с первой же минуты знакомства в кабинете УГРО, парнишка почувствовал необъяснимое доверия и восхищение к этому пожилому человеку. И как только Викентий Павлович оказался рядом, прошли и неуверенность, и внутренняя дрожь, и загнанный вглубь страх перед бандитами.