Между завтра и вчера

– Алина! – прошипела я грозно.

– Ты же моя прислуга, ты и бери! – вскинула она бровь. Я поняла, что она совершенно права, не стоило забывать, что для Хитрецова я – обычная девочка Маша, вылуживающаяся перед богатенькой дамочкой, а не Полина Казакова. Мне ничего не оставалось, как, скрипя зубами, повиноваться.

– Алло, доброе утро! – ответила я на звонок.

– Клаудия?! – вместо приветствия раздался голос Антона.

– Разумеется, нет! Это Мария!

– Ох, какая… – запнулся он, но тут же сам исправился, – ах да, а Клаудия?

– Она интересуется, кто ее спрашивает? – припоминая, как ведут себя дворецкие в южноамериканских сериалах, осведомилась я.

– Это Антуан!

– Ждите, я доложу. – Я прикрыла ладонью трубку и, едва сдерживая смех, выдержала паузу. – Через минуту вам ответят, – наконец произнесла я и передала телефон Нечаевой. Той, должна я отметить, одним звучанием голоса удалось полностью смутить абонента. На мониторе я видела, как он нервно вышагивал по гостиной, то и дело теребил свои сомнительные кудри и с замиранием выслушивал болтовню моей подруги. Сначала они обсудили состояние ее якобы ушибленной конечности. Клаудия раз пятнадцать уверила его, что чудесное лечение, оказанное ей риелтором, помогло. И нога совершенно не болит. В итоге они условились, что Хитрецов свозит Клаудию в магазин.

– Мне хотелось бы добавить пару роскошных вещей в гостиную, люблю, знаешь ли, уют, – донеслись до меня слова мнимой супруги депутата. – А на Машкиной машине ехать мне не по статусу. Этот вариант на крайний, я бы даже сказала безвыходный случай. – При этом она смешно поигрывала бровками и гримасничала в мою сторону. Я не удержалась и показала ей язык. Нечаева героически не рассмеялась и продолжила ворковать: – Ах, Антуан, ты просто душка. Я уже и не могу вспомнить, как жила без тебя, как справлялась. – Она замолчала, слушая его реплику, предугадать которую было несложно, тем более что она продолжила именно в том ключе, о каком я успела подумать: – Муж, а что муж… он вечно занят. Эта Дума просто лишила меня супруга! – Она трагически вздохнула. – Эта охрана, бесконечные подозрения, что кругом следят, папарацци, ой, да что и говорить. – Она закатила глаза, я, признаюсь, пожалела, что Хитрецов не видит всей полноты разыгранного ею спектакля. – А у вас тут прекрасно… Я чувствую, как расслабляюсь, вот только кругом заборы напоминают о столичной несвободе. Даже калитка между нашими усадьбами закрыта! А я так не люблю препятствия, – выдохнула она томно в трубку. Я увидела на мониторе, что риелтор буквально подскочил от ее чувственного голоса. Он принялся уверять ее, что немедленно отворит этот ненужный замок. Клаудия возликовала, пообещала наградить его чем-то сладеньким. Я еле сдержалась от омерзительной гримасы, воочию представив, что вообразил себе риелтор. Нечаева же еще пару минут беззаботно поворковала с мужчиной и повесила трубку.

Отложив телефон в сторону, она обернулась ко мне, всей своей позой выражая полное, абсолютное самодовольство.

– Даже тоскливо от того, что все так просто. Нет бы он поиграл в недотрогу, заставил бы меня помучиться, пытаясь завоевать его симпатию, – произнесла она с некоторой досадой в голосе.

– Ну, знаешь ли, так он мог бы себя повести с любой девочкой, которую повстречал бы на улице нашего Горовска. А ты, хоть и временно, но все же столичная фифа. С тобой лучше не играть, а сразу занимать позицию смиренного раба у твоих ног. Наш Хитрецов, как мне показалось, умирает от желания покорить Москву. Рядовым риелтором он туда не суется, видимо, связей недостаточно. Вот я и подумала, что хорошо бы тебе намекнуть на притеснения депутатов в плане заработка, о которых столько трубили в новостях в последнее время. Что теперь уже невозможно оформлять фирмы на родственников и вам отчаянно необходимо доверенное лицо… – Я на мгновение задумалась, но Алина довольно успешно подхватила мою мысль:

– Ого! У тебя золотые мозги и блестящая фантазия! Я думаю, он моментально клюнет на эту наживку. Он, если наш разговор заходит о моей жизни в столице, жадно глотает каждое мое слово, словно у меня изо рта в тот момент золотые монеты сыплются.

– Вот и прекрасно! – подытожила я. – Тогда я не стану дальше разглагольствовать, ты все отлично уяснила. – Я отправилась на кухню, чтобы заварить чай. – Кстати, – обернулась я, – за комплимент отдельное спасибо.

– Всегда пожалуйста, – Алинка отсалютовала мне белозубой улыбкой. – Тогда я, наверное, пойду собираться. Мы же договорились через час ехать на Центральный рынок.

– Интересно, – задумчиво протянула я, удивляясь совпадению. Слишком часто стало упоминаться это место в последнее время.

– Там, по словам Хитрецова, есть совершенно уникальные вещи, которые, я цитирую, – произнесла она со смешком и загнусавила: – «На блошиных рынках самого Парижу не сыщешь!» – Мы в унисон рассмеялись. Но я очень быстро вернула своему лицу серьезное выражение.

– Слушай, идея с поездкой на рынок может оказаться полезной.

– Почему это?

– Потому, что им владеет заказчик!

– О! Да он довольно богатенький Буратино… Тогда все плохо…