Между живой водой и мертвой. Практика интегративной гипнотерапии

Полина (откидывает голову, поправляет очки, смотрит «в себя»): Я не могу сказать, что-то должно было быть. Давайте не будем сейчас это трогать, потому что очень страшно. Где-то в возрасте от 3,5 до 4,5 лет, наверное, было что-то.

Терапевт: Откуда вы это знаете?

Полина (немного смущенно): Из астрологических карт.

Терапевт: А из ощущений вы что-нибудь знаете?

Полина (держит себя рукой за шею): Я даже не могу об этом говорить.

Терапевт: Хорошо… А если мы теперь вместе решим, что есть крепкий забор, который отгораживает какой-то отрезок жизни, отрезок времени, и мы туда не будем входить, то тогда другие отрезки будут более открыты?

Полина (достает из рукава платок и вытирает глаза): Вы знаете, у меня забор сразу за спиной. (Изображает это руками.) Сзади ничего нет, но зато очень много впереди.

В прошлом Полина – моя пациентка, и я знаю, что у нее было нормальное среднестатистическое прошлое. Проблематика этого прошлого, скорее, в досознательной, глубокой витальной тревоге. Поэтому очень важно, чтобы вся работа имела особенно большой аспект обволакивания, заласкивания, тепла, укачивания, – такого эмбрионального характера. Из этого эмбрионального фона, из этого тепла образовались бы некие сны, образы, мерцающие сны-образы, которые, как во сне, имеют все-таки свою определенность. Постепенно, как переводная картинка, из этих снов, из мерцающих образов возникают четкие картины. И она оказывается субъектом, который перелистывает эту книгу картин своей жизни.

Терапевт: Давайте представим, что это не такой уж и большой отрезок времени – такая будочка, вы через нее будете перепрыгивать. Если вы двигаетесь назад, за нее, вы ее перепрыгиваете; она прочная, вы за нее не задеваете, идете назад, а если направляетесь вперед, опять через нее перепрыгиваете и идете спокойно вперед.

Полина: Будочка?

Терапевт: Бункер… В нем радиоактивное прошлое. Оно надежно изолировано.

Полина (задумчиво подпирает рукой голову, вздыхает): Так. Образ такой: забор начинается сразу за спиной.

Терапевт: Вчера?

Полина: Да, даже, может быть, до обеда. Но есть дверь, можно войти. Там написано: «Опасная зона». Действительно, бункер. Наверху – маленький кусочек, а внизу – забетонированное пространство. До забора и дальше. А наверху – маскировочная земля, и там что-то растет. Я чувствую, можно зайти, походить…

Терапевт: Значит, вы человек будущего, прошлого у вас нет?

Полина: Нет. (Смеется.) Будущего, наверное, тоже нет.

Терапевт: Вы человек настоящего, камикадзе. Прошлого нет, будущего нет, вся задача в том, чтобы направить самолет к нужной цели.

Образ камикадзе можно интерпретировать по-разному. В частности, в нем содержится некая соотнесенность с тем, что она не одна на свете. Что существуют культуры, или культурные слои, которые живут так же, как она. Это образ, в котором есть только очень ярко выраженное «здесь-и-сейчас», но в этот острый момент у человека становится как бы больше возможностей и больше жизни, чем у того человека, который на свою жизнь смотрит, как на бесконечность.

Полина: Да, достойно прожить настоящее.

Терапевт: Вы самурай. Вы готовы умереть, как настоящий человек.

Полина: Мне это нравится. (С интересом смотрит на терапевта.)

Терапевт: Умереть – значит оказать услугу человечеству, отдельному лицу, начальству, неважно кому, но здесь и сейчас. Нет прошлого, нет будущего, есть точное соответствие настоящему. Есть самурай.

Полина: Вы знаете – мне нравится. (Кивает одобрительно.)

Терапевт: Значит, остается только научиться делать харакири?

Полина (задумчиво мотает головой): Нет, харакири не хочу.

Терапевт: Меч нравится?

Полина: Да.

Терапевт: А вы готовы научиться владеть мечом? Ведь самурай – это особый кодекс, вы всегда должны быть готовы к смерти, находиться в чистом белье…

Полина: Да, да…

Терапевт: Разобравшись со своими делами…

Полина: Да.

Терапевт: Самурай благороден в своих прошлых поступках, он бросается на смерть и рубится не щадя живота своего, он столь храбр, что может избегнуть смерти, но должен быть к ней готов.

Полина: Да.

Терапевт: Ты не ищешь смерти, но ты к ней готов.

Полина: Да.

Терапевт: Нет, ты ищешь смерти, и она должна сейчас прийти.

Полина: Самурай не ищет, просто считает, что она ходит где-то за спиной. Даже не за спиной, а рука об руку. И когда нужно, они договорятся.

Терапевт: Ну что же. Глаза у вас достаточно раскосые, меч вам нравится, но самурай – это существо, которое готово драться. Вы готовы драться за то, чтобы у вас не было прошлого и будущего?

Полина (решительно): Нет.

Терапевт: Но тогда вы готовы быть в настоящем. Драться в настоящем.