Между жизнями. Судмедэксперт о людях и профессии

Я молчал. Наш разговор зашел явно не туда, куда я планировал, мы начали погружаться в социальные проблемы мироустройства. «Так и до политики недалеко», — подумал я. Еще с юности я понял, что самые непродуктивные разговоры, которые нередко заканчиваются ссорой и даже дракой, — это разговоры о религии и о политике. «Надо менять тему», — решил я. Тем более что усиливалось ощущение, будто это мой собеседник изучает меня, а не наоборот. Опять заболело в груди.

Молчание прервал сам эксперт.

«А все-таки легкие человека, который курил двадцать лет, выглядят ужасно, — почему-то сказал он. — Отвратительное зрелище».

«Кстати, я неоднократно слышал о том, что у жителя мегаполиса легкие выглядят так же, как у курильщика. Это правда?»

«Вот вы родились и выросли в большом городе, — опять скорее утвердительно, чем вопросительно произнес эксперт. — Как вы думаете, где воздух более загрязнен: здесь или в городе, в котором расположено множество заводов — металлургических, кузнечно-прессовых, тракторных, трубопрокатных, да еще несколько ТЭЦ? Несомненно, во втором. Однако и там, где люди не только дышат продуктами цивилизации, но и работают на упомянутых предприятиях, я не встречал таких легких, какие бывают у курильщиков. В городке, в котором я остался после интернатуры, почти половина населения трудилась на угольных шахтах. Но даже у шахтеров легкие в лучшем состоянии. Средства индивидуальной защиты они используют не всегда, предпочитая дышать пылью, нежели преть в респираторах, и тем не менее таких залежей сажи, как при активном курении, в легких нет. Разговоры же о мегаполисе и легких городского жителя — вообще бред сивой кобылы. Сами представьте, есть ли разница: дышать самым грязным городским воздухом, в котором дым и другие вредные вещества представлены в разбавленном виде, или дышать чистым дымом от сгораемого табака? Так что для меня этот вопрос закрыт, да и для вас уже тоже.

Кстати, — продолжил мой собеседник, словно не желая отвечать на мой вопросительный взгляд относительно последней фразы, — наличие в городке угольных шахт добавляло моей работе разнообразия. Шахтный травматизм встречается далеко не везде, а мне удалось видеть и исследовать этот вид травмы. Люди в шахте могут погибнуть от разных причин, которые в большинстве своем связаны или с нарушением правил техники безопасности, или с износом оборудования. Шахтеры в забое каждый день рискуют жизнью, они понимают, что при таком уровне безопасности, какой остался в шахте со времен царя Гороха, им ничто не гарантировано. Может быть, по этой причине некоторые шахтеры умудрялись принимать для храбрости прямо на рабочем месте. В какой-то степени их можно понять: осознание того, что над тобой — сотни метров земли, давит на психику, создавая постоянный стресс. Я общался с горняками, которые смогли выбраться на поверхность после взрыва метана, унесшего жизни нескольких человек. Это был настоящий ад: оглушенные, они в полнейшей темноте, без какой-либо связи, наудачу, наощупь пробирались по горизонтальному уровню к заброшенному шурфу, нашли его и после еще долго карабкались наверх. Погибших после взрыва привозили к нам — со множественными переломами и ожогами; некоторые погибли от механической асфиксии вследствие закрытия просвета дыхательных путей грунтом, то есть после взрыва человек остался жив, но, засыпанный землей и песком, задохнулся. Страшное дело.

Расскажу вам пару курьезов, связанных с шахтами. В одном случае мужчина, бывший шахтер, напился в хлам, пробрался на территорию шахты в поисках металла, который можно было сдать, и провалился в старый шурф глубиной в несколько сотен метров. Его давно никто не использовал, дожди размыли стены, из которых в просвет шурфа торчали старые металлические балки, крупные камни, фрагменты каких-то металлических тросов. И человек, пока летел вниз, неоднократно бился обо все это хозяйство. Могу сказать, что тело, перееханное поездом, выглядит гораздо лучше, нежели та привезенная в морг голая бесформенная масса, покрытая лишь грязью и угольной пылью (пока мужчина летел, одежда цеплялась за выступающие предметы и снималась). В этой массе не нашлось ни одной целой кости, мышцы были размяты, перекручены и разорваны, кожа растянута и тоже с разрывами. Многие годы спустя я видел последствия прямого столкновения пассажирского самолета со скалой во время испытательного полета. Так вот, из-за сильнейшего удара в комбинезонах пилотов осталась только кожа, она снялась, как чулок, а скелет с мягкими тканями по инерции был выброшен наружу. Пожалуй, эти две ситуации можно сопоставить по эффектности повреждений.