Между жизнью и смертью

Вдруг внизу, возле моих ног, что-то шевельнулось. Из-под забора протянулась чья-то рука и пальцами поманила меня поближе. Я с опаской прикоснулся к ней ладонью. Рука сжала мою руку. Я тоже ответил пожатием. Это было чье-то дружеское приветствие. Рука показалась мне давно знакомой. Я чувствовал под ладонью сильные, мозолистые пальцы, и от их пожатия у меня сразу потеплело на сердце.

Мне протягивал руку немецкий рабочий.

"Ты не одинок, мы здесь, рядом", - говорило мне это приветствие. Глубоко обрадованный, я забыл о недавних тяжелых раздумьях.

Рабочий просунул в мою сторону бумажный сверток. Я развернул его. Там был кусок хлеба и пара сигарет. Я почувствовал, как с моих глаз словно бы спадает какая-то пелена и перед ними открывается совсем другая Германия. До сих пор я еще ни разу не встречал здесь человека, который не был бы мне врагом. И вот наконец я вижу, что в стране, подпавшей под господство гитлеровцев, у нас есть и друзья. Да, виноват не народ Германии - виноват фашизм! Только он отделяет нас друг от друга, но тщетно: мы находим и приветствуем друг друга даже через преграды. Кто был этот рабочий? Я не видел его лица, но мне хотелось от души поблагодарить незнакомого друга.

На заводе снова раздался гудок. Шипя и визжа, заработали пилы. Я тоже взял лопату и пошел на свое рабочее место.

Вскоре появилась фрау Якоб с одним солдатом. Входя в огород, она улыбалась, но подойдя ближе, изменилась в лице. Она измерила шагами вскопанный мною участок и, широко разводя руками, начала кричать. Видно, ей показалось, что я слишком мало сделал.

Солдат вырвал у меня лопату и ткнул ею меня в грудь. Я покачнулся. Солдат было замахнулся на меня, чтобы ударить, как вдруг с забора кто-то крикнул:

- Вас махст ду?!*

_______________

* "Что ты делаешь?!"

Солдат оглянулся, невольно опуская лопату. Я тоже посмотрел туда. Но на заборе уже никого не было. Кричал, конечно, тот самый рабочий, чью руку я пожимал полчаса назад.

"Спасибо, друг!" - мысленно проговорил я.

Сколько ни кричали на меня фрау Якоб с солдатом, они уже не могли заглушить во мне внутреннего ликования.

...С тех пор прошло несколько недель. Я по-прежнему работаю в огороде. В обед фрау уходит домой. Старый немец совсем перестал показываться. По-моему, он доводится фрау братом и помогал сестре лишь временно, пока они "приручали" меня.

Фельдфебель приходит в огород ежедневно. Он подолгу наблюдает, как я работаю, но никогда не остается доволен. Каждый раз он громко твердит одни и те же ругательства, однако не трогает меня. Покричав, фельдфебель заводит разговор с хозяйкой и в подходящий момент, особенно в цветнике, не упускает случая похлопать ее своими ручищами по заду. Я бы не сказал, что фрау с удовольствием принимает эти заигрывания. Обычно она топает ногами, точно молодая кобылица, и старается ускользнуть от настойчивого ухажера.

А я работаю, как будто ничего не подозреваю, то напеваю что-нибудь вполголоса, то начинаю насвистывать.

В обед я остаюсь один. После заводского гудка снова иду и сажусь под забором. Вот слышится осторожный стук в дощатый забор. Я озираюсь кругом. Никого. Я стучу в ответ. Из-под среза доски вновь появляется рука. Мы здороваемся, и снова я испытываю радость встречи с другом. Человек за забором с каждым разом становится мне роднее. С каждым днем растет желание увидеть того, кто протянул мне руку.

Но забор высок... Незнакомый друг, может быть, и подошел бы ко мне, но в этой стране гестапо зорко следит за тем, чтобы рабочий не встречался с военнопленными.

Рука протягивает мне хлеб и сигареты. Ясно, что человек отрывает этот кусок от себя. Ведь хлеб в Германии отпускается рабочим по карточкам.

Куда бы я ни пошел, что бы ни делал, я все думаю о моем незнакомце. Проходя по улицам, я вглядываюсь в мужские лица: не даст ли он мне как-нибудь узнать себя. Но увы - ни от кого ни намека.

Об этом рабочем знают теперь и мои товарищи. Они не меньше меня заинтересовались "таинственной рукой".

- Ну как? Не видел того? - спрашивают они меня каждый вечер.

И вот однажды я все-таки встретился с ним.

Как раз в обед я нес в село корзину с салатом. Вдруг сзади прозвенел велосипедный звонок. Я уступил дорогу.

- Гутен таг,* туварищ, - крикнул велосипедист, обгоняя меня.

_______________

* "Добрый день!"

- Гутен таг, - ответил я.

На дорогу с велосипеда упал бумажный сверток. Я поднял его и крикнул:

- Гей, гей, - уронил, дескать.

Велосипедист обернулся и махнул мне рукой, как бы говоря: "Это тебе". Я развернул бумагу и увидел кусок хлеба и две сигаретки.

"Так вот ты какой!" Я замахал рукой вслед велосипедисту.

Не доезжая до села, тот остановился, положил машину у дороги и начал копаться в ней. Разумеется, это была уловка, чтобы встретиться со мной. Сразу поняв это, я зашагал быстрей. Подошел. На меня с улыбкой смотрел просто одетый мужчина средних лет, с худым продолговатым лицом. Не останавливаясь, я поклонился ему и сказал:

- Спасибо, товарищ, данке!

- Гут, гут, туварищ, - ответил немец, кивая головой.