Междукняжеские отношения на Руси. Х – первая четверть XII в.

Судя по тексту, в данном случае речь идет как раз о киевских людях (или товарищах – «лицах, принадлежащих к одной социальной среде», как полагал Л.В. Черепнин, ссылаясь на аналогичное определение в Пространной правде)³⁹⁹, которые не имели никакого отношения к дружине княжеской, находившейся вместе с Изяславом на его дворе. Если бы упомянутые «дружинники» (= люди) попали в заточение за неповиновение Изяславу после битвы на Альте, летописец, который, как мы видим, был достаточно хорошо осведомлен, вряд ли умолчал бы об этом. Поэтому мы склонны предполагать, что какая-то часть людей оказалась под арестом еще до разгрома русских войск. После освобождения заключенных две группы восставших сошлись у княжеского двора. Не исключено, что среди них находились и сторонники Всеслава, на что косвенно указывают сделанные Изяславу предостережения приближенных, призывавших усилить охрану и даже убить пленного полоцкого князя. Изяслав отказался от этих предложений, но по неясным причинам не предпринял никаких попыток к достижению компромисса с людьми. Не сумев добиться выполнения своих требований от Изяслава, люди «кликнуша и идоша к порубу Всеславлю», в лице которого, вероятно, рассчитывали найти организатора, способного обеспечить оборону города. Таким образом мирная акция переросла в бескровный переворот и ситуация окончательно вышла из-под контроля: «Изяслав же, се видевъ, со Всеволодомъ побегостаз двора»⁴⁰⁰, а полоцкий князь был «прославлен» восставшим народом у разграбленной резиденции Изяслава.

Как типологически следует охарактеризовать киевские события 1068 г.? С одной стороны, можно согласиться с определением, данным этим событиям И.Я. Фрояновым, который охарактеризовал их как «общинную революцию»⁴⁰¹, поскольку двигателем восстания являлись именно представители городской общины, составлявшие киевское ополчение, чьи действия завершились утверждением у власти нового «главы администрации» – полоцкого князя. На экстраординарный характер событий 1068 г. указывает то, что ставленник «кыян» Всеслав не был посажен на стол, хотя некоторыми исследователями предполагается, что архаичный ритуал «прославления» мог заменять церемонию интронизации в церкви⁴⁰². П.В. Лукин отметил, что в статье 1068 г. была предпринята попытка «легитимировать» княжение Всеслава в Киеве в летописном комментарии, известном как «рассуждение о крестной силе»⁴⁰³, проигнорировав тот факт, что этот текст, как показал еще А.А. Шахматов, по-видимому, принадлежит составителю «Начального свода»⁴⁰⁴, тогда как автор первоначального рассказа о киевских событиях в статье 1069 г. квалифицировал действия киевлян как «зло». С другой стороны, необходимо подчеркнуть, что «революция» 1068 г. в значительной степени оказалась случайной⁴⁰⁵ и произошла главным образом из-за того, что Изяслав Ярославич (в отличие от своего отца, сумевшего в 1015 г. вернуть доверие восставших новгородцев) не попытался пойти на компромисс с киевскими людьми, таким образом вынудив их искать политическую альтернативу.

Оставшиеся на Руси Ярославичи не предприняли никаких попыток изменить политическую ситуацию. Святослав, как следует из позднейшего дополнения «Начального свода», занялся организацией сопротивления половцам на территории своей волости и 1 ноября нанес им поражение у Сновска⁴⁰⁶. Всеволод, как предполагают исследователи со времени С.М. Соловьева, бежал из Киева в Курск⁴⁰⁷. Вообще, отношение Ярославичей к тому факту, что на протяжении семи месяцев, с сентября 1068 по апрель 1069 г., в Киеве сидел полоцкий князь, надо охарактеризовать как нейтральное. Это может косвенно свидетельствовать в пользу того, что борьба с Всеславом отвечала интересам одного Изяслава, которому братья помогали из приверженности к «одиначьству», хотя сами не были заинтересованы в этой борьбе. После бегства Изяслава черниговский князь использовал сложившееся положение в своих интересах: как утверждал составитель статьи «Се князи Великого Новагорода», «посади Святославъ сына своего Глеба»⁴⁰⁸. Глеб, вновь вокняжившийся в Тмутаракани после смерти Ростислава Владимировича, отравленного котопаном Корсуня (византийским наместником Херсонеса), оставался здесь, по крайней мере, до 6576 (1068/69) г., о чем свидетельствует надпись на так называемом Тмутараканском камне⁴⁰⁹. Затем он перешел на княжение в Новгород, который оставался без князя с момента поражения Мстислава Изяславича на Черехе, а в 1068 г. лишился и епископа – Стефана, убитого в Киеве своими холопами⁴¹⁰. Согласно «Краткому летописцу новгородских владык», в 6577 (1069/70) г. на новгородскую кафедру был поставлен новый святитель – Феодор⁴¹¹. Быть может, из Чернигова, где в 60— 70-х гг. XI в. существовала титулярная митрополия⁴¹², произошло назначение нового главы не только гражданской, но и церковной администрации Новгорода (прецедент одновременного назначения в Новгород князя и епископа к тому времени уже имелся: в 1036 г. Ярослав возвел на стол своего сына Владимира, а на кафедру поставил Луку Жидяту).