Междукняжеские отношения на Руси. Х – первая четверть XII в.

Менее подробная репрезентация событий дана в «Сказании чудес», где говорится, что по смерти Святополка «многу мятежю и крамоле бывъши въ людьхъ и мълве не мале. И тъгда съвъкупивъшеся вси людие, паче же большии и нарочитии мужи, шедшее причьтъмь всехъ люди, и моляху Володимера, да въшедъ, уставить крамолу сущюю въ людъхъ. И въшедъ, утоли мятежъ и гълку въ людьхъ, и преякняжение всея Русьскы земля в лето 6000 и 21 лето»⁶¹⁷. И.И. Смирнов и Л.В. Черепнин полагали, что свидетельство «Сказания чудес» о восстании 1113 г. является более объективным, чем свидетельство Ипатьевского списка ПВЛ⁶¹⁸, однако вряд ли правомерно противопоставлять их по критерию «объективности», учитывая тот факт, что памятники, в которых они читаются, сформировались во время киевского княжения Мономаха и в целом отражают промономаховскую тенденцию. Зато в прояснении нуждаются некоторые другие вопросы: 1) кто были действующие лица апрельских событий 1113 г.; 2) какими мотивами они могли руководствоваться; 3) от кого исходила инициатива призвания в Киев переяславского князя?

В ПВЛ с одной стороны фигурирует политически пассивное окружение Святополка («бояре» и «дружина»), оплакивавшее его кончину, а с другой стороны – политически активное городское население («кияне»), которые на «совете» решают отправить делегацию в Переяславль к Мономаху⁶¹⁹, дабы призвать его на стол «отен и деден». Мономах, по-видимому, не сразу решился принять предложение делегатов. По всей видимости, в тот момент, когда киевская делегация находилась в пути, в Киеве произошли грабежи дворов, принадлежавших тысяцкому Путяте и евреям. Так как переяславский князь не спешил прибыть в Киев, «кияне» отправили к нему новую делегацию, которая стала запугивать Мономаха усилением беспорядков и разграблением монастырей.

Та же самая информация в сжатом виде представлена в «Сказании чудес», где акцентируется внимание на том, что вокняжения Владимира в Киеве желали «вси людие», но более всего «большии и нарочитии мужи». Это обстоятельство способствовало тому, что одна группа исследователей считала Мономаха ставленником горожан (Н.М. Карамзин, Н.А. Полевой, С.М. Соловьев, В.И. Сергеевич, Н.И. Костомаров, И.А. Линниченко, ранний М.С. Грушевский и др.)⁶²⁰; другая – ставленником киевской знати (поздний М.С. Грушевский, М.Д. Присёлков, М.Н. Покровский, С.В. Юшков, И.У. Будовниц, И.И. Смирнов, Б.А. Рыбаков, А.А. Зимин, О.М. Рапов, П.П. Толочко, А.Б. Головко и др.)⁶²¹; третья группа исследователей синтезировала оба представления, предположив, что призвание Мономаха в Киев представлялось как совместная акция знати и горожан (А.Е. Пресняков, Б.Д. Греков, Л.В. Черепнин, И.Я. Фроянов, А.Ю. Дворниченко, П.В. Лукин)⁶²².

Объективно информация источников позволяет говорить только о том, что интересы горожан («киян» или «людей») в данном случае совпадали с интересами «нарочитых мужей»; и те и другие рассматривали Владимира Мономаха как гаранта социальной стабильности в Киеве, поэтому его можно охарактеризовать скорее как ставленника консервативных сил, а не «демократических элементов», наполненных «революционным духом», к которым перед лицом беспорядков примкнули «церковные чины» и «представители высших классов»⁶²³, поскольку беспорядки начались после того, как было принято решение пригласить в Киев Мономаха, да и возникновение их не привело к выдвижению альтернативной кандидатуры на киевский стол, что является главным отличием киевских событий 1113 г. от киевских событий 1068 г. Но если и «люди», и «нарочитые мужи», по сути дела, желали одного и того же, на первый взгляд остается не вполне ясным: кто начал устраивать грабежи в городе? Можно предположить, что к «мятежу и крамоле», возникшим в сложившемся вакууме власти, оказались причастны не все «кияне», а только «маргинальные элементы», недовольные Святополком или его тысяцким Путятой, чей двор был разграблен во время беспорядков. Вряд ли правомерно связывать этот инцидент с тем, что Путята якобы поддерживал кандидатуру на киевский стол одного из Святославичей. Подобное предположение не находит подтверждения в источниках, опираясь исключительно на мнение В.Н. Татищева⁶²⁴, к которому также восходит представление о том, что Святославичам должно было принадлежать приоритетное право наследования Киева (в соответствии с родовым старшинством)⁶²⁵. Альтернативу ему составляет гипотеза М.М. Щербатова о том, что наследником киевского стола в соответствии с «отчинным» принципом должен был стать сын Святополка Ярослав⁶²⁶. Менее популярно мнение о том, что за действия своего отца в 1073 г. Святославичи впоследствии могли лишиться права наследования киевского стола⁶²⁷. Каждое из этих предположений является очень уязвимым, поскольку прямые свидетельства источников позволяет говорить только о том, что внешне Мономах представлен как легитимный преемник Святополка, однако из недомолвок летописцев можно сделать не только такие выводы.