Междумирье (СИ)

— Теперь он никогда не отнесется к тебе и к нашей семье, как к друзьям и родственникам, — продолжал Харольд. Все родичи уже покинули гостиную, и остались только пара-тройка старых портретов, которых либо не волновало происходящее, либо они были до сих пор могущественнее Харольда и не послушались, когда он всех отправил на выход.

— Тупая твоя башка, ты не видел, что пацан влюблен в Гринграсс? Ну что ты решил проверить? Даже если бы ему не хватило смелости активировать портал, он все равно бы тебя возненавидел сразу за два унижения. Это тебе не лорды и не короли — он всего лишь мальчишка. Решил потешить самомнение? Отлично, больше ты с ним нормально не поговоришь.

Харольд хотел еще что-то добавить, но Оред резко поднялся и, не оборачиваясь, бросил картине вслед:

— Лучше бы ты так своих детей учил.

Это был последний раз, когда Харольда Певерелла видели на картинах в родовом меноре.

Раскрытие предыстории семей Гринграсс и Певерелл будет во второй книге в сюжетной арке Астории.

Глава сорок первая — Эксперименты

Наше посещение родичей осталось совершенно незамеченным как другими учениками, так и профессорами. В целом, если обобщить, то всем было глубоко наплевать, куда запропастились два проблемных студента в пятницу вечером. Более того, по дороге назад мы с Тори обсуждали новые испытания нашего щита, показавшего себя лучше любых ожиданий.

Мало того, что получилось полностью закрыть себя от давления Ореда, от которого даже его домашние под конец валились с ног, так еще и пентаграмма на куске картона выдержала огромное количество проходящей через нее магической энергии, преобразовывая это в щит такой мощности, что смог бы перенаправить сразу под сотню проклятий.

Вообще, именно эта модификация может работать в двух режимах. Первый я использовал против Певерелла; она привязана к человеку и может работать бесконечно долго, пока я поддерживаю поток магии в руны. Роль волшебника тут мала, но важна. А второй режим работы подразумевает отсутствие мага.

Тогда карточку можно бросить на пол и будет воздвигнуто поле, внутри которого можно укрыться от вражеского огня. Эту версию я позаимствовал из записей Дамблдора. По его словам, он иногда пользуется такой версией, вешая запитку пентаграммы на кого-то из людей. Человек, разумеется, может со временем истощить свой организм или даже умереть, но зато некоторое время будет защищать всю группу.

Ну и минус: если активировать пентаграмму без контроля мага, то она очень быстро прогорит. И неважно, на какой она будет поверхности — что на бумаге, что на картоне или камень через одно и то же время работы сотрется рисунок.

Итак, я и Тори придумывали самые разные способы проверить заклинание на пригодность использования, прежде чем сдать его директору за какие-нибудь ништяки. Денег нам в целом не нужно, да и просить что-то запредельное тоже не хотим. Как по мне, Дамблдор в целом нормальный дед, и если предоставить ему наши исследования, которые он сможет уже сам с высоты своего опыта и знаний довести до ума и отполировать, то можно попросить что-то в ответ.

А сейчас нужно провести несколько опытов. Первым в списке стоял опыт соединения двух щитов, для начала просто пересечь сканирующие ауры, потом защитные поля, потом попробовать создать один в другом и после перейти к помещениям щитов и замерам взаимодействия.

Для этого нужно будет завтра зайти к директору, которому я напишу по приходу в гостиную записку с кратким описанием встречи, и взять у него аппарат, похожий на магический радар — работающий как смесь спектрографа и радиотелескопа, и способен регистрировать колебания и изменения в магическом поле.

Мое шестое чувство — это конечно хорошо, но я вижу пока что далеко не все, да и Астории потом приходится все подробно описывать. А тут... стукнул палочкой по коробочке и она сама все нарисует на бумажную ленту. И да, это один из многочисленных приборов Дамблдора. Вообще, он мне многие из них показал и рассказал как работают и что делают, среди них просто уйма интереснейшего исследовательского оборудования.

***

— Поттер, Гринграсс, — поздоровался Эд, когда мы с Тори сидели и зарисовывали пентаграммы на кусочке картона, чтобы потом замаскировать их под колоду карт.

— Добрый вечер, — ответил я, а Гринграсс ограничилась кивком.

— Послезавтра первая тренировка, — сказал Эд, присаживаясь к нам и с интересом смотря за нашей работой. На самом деле такое рисование уже вошло у нас в привычку и стало автоматическим действием. — У тебя ведь Нимбус-2000?

— Нет, я летаю на две тысячи первом, — ответил я.

— Будешь тренироваться на турнирной метле?

— Скорее всего да, у нас в команде есть только двухтысячники, а он от первого очень сильно отличается, сам знаешь. Могу попробовать семисотый, но там уже будет видна разница в скорости. В общем, лучше просто потренируюсь аккуратно, чем сразу начинать летать на незнакомой метле.