Междумирье (СИ)

Как бы то ни было, раньше литература меня не интересовала от слова совсем. Жизнь была не та, когда хочется кушать, а завтра идти еще до рассвета на смену читать не хочется. Сейчас же, в целом, я вполне себе сыт, одет и у меня полно свободного времени. Вот и сел читать.

Некоторые, особо понравившиеся стихи учил на память, что хорошо сказалось на памяти. Туда же можно отнести и знание языков: английский, вновь выученный русский и основы французского, а также постоянное чередование чтения на них подстегивают мыслительный процесс. Но это все мелочи, которые хоть как-то скрашивают время до заветной даты в одиннадцать лет.

Почему я вообще уверен, что мне придет какое-то письмо? Ну во-первых, я Гарри Поттер и у меня есть магия. Я могу двигать силой мысли предметы, греть воду, зажигать огонек света и так далее, и тому подобное. Во-вторых, я переродился в другом мире, а это уже проявление магии само по себе.

В общем, дел полно, но делать нечего, главное — попасть в волшебный мир, а дальше уже само пойдет. Сколько я ни пытался отыскать Косую аллею — так ничего и не нашел, как, собственно, и Дырявого котла, больницы святого Мунго и, тем более, входа в министерство. Что странно.

К вечеру, за полчаса до ужина, который всегда готовила тетя, показывая, какая она хорошая хозяйка, ибо я не верил, что она просто не хотела нагружать меня по вечерам работой, я направился к дому. Старый велосипед Дадли мирно поскрипывал при каждом обороте педалей. Улицы, совершенно пустые, освещенные закатным солнцем, походили на идиллию из американских подростковых сериалов. А посреди проезжей части с растрескавшемся асфальтом, посыпанной листвой стоящих по краям деревьев, катился старомодный велосипед с подростком.

Дом Дурслей стоял на недавно обновленной улице вместе с другими дорогими коттеджами. Пожалуй замечу, что дома тут не одинаковые, как хотели нам рассказать в каноне. Да, есть общие элементы, вроде лужайки с цветами, гаража, подъезда к нему и небольшого крылечка с колоннами. Но на этом все.

На первом этаже горел свет в гостиной и кухне: вероятно, тетя готовит ужин. Постояв у входа пару минут, я думал о том, что для полноты картины не хватает старой пачки Мальборо и той песни Луи Армстронга из Очень странных дел.

Помечтав, я поставил велосипед и вошел в дом, встретивший меня запахом печеного мяса. Дадли, вероятно, уже вернулся и сидел у себя в комнате, дядя читал газету, не обращая на меня внимания, а тетя хлопотала на кухне. К ней я и направился, проводя свою обычную линию поведения с родственниками.

— Тетя Петунья, вам помочь? — спросил я, подходя к кухонному столу.

— А, что? Нет, не стоит, — рассеянно ответила она.

— Подойди, — раздался из столовой голос Вернона. Мне не оставалось ничего другого, кроме как пройти к нему, мысленно сжав кулачки, чтобы разговор этот прошел хотя бы нормально. На столе перед ним лежала газета и мое утреннее письмо.

— Ты ведь читал, что написано в письме?

— Да, сэр.

— И ты знал, что ты… можешь… ну вот это все? — видимо дядя очень не хотел произносить слово волшебник.

— Да, сэр, — вновь ответил я.

— Значит, слушай сюда, — дядя с угрозой посмотрел на меня и даже показал мне палец, иногда тряся им перед моим носом. — Платить я ни за что не буду. Ты учишься в той же школе, что и Дадли, потому что помогаешь ему, не более. А все… вот это, не имеет для меня никакой ценности.

— Я понимаю, сэр.

— Хорошо, что понимаешь. Мое согласие у тебя есть, и чем быстрее ты отсюда исчезнешь — тем лучше. Тут написано, что за тобой придет кто-то из учителей? Ну вот и отлично, поскорее бы.

На этом, показывая, что разговор закончен, дядя взял газету и продолжил чтение. Тетя же, внимательно слушавшая из дверного проема, скривилась, но промолчала, возвращаясь к готовке. Через полчаса мы все собрались на ужин, но тема письма и школы больше не поднималась, как, впрочем, и в течение ближайших полутора месяцев.

***

Тридцать первого июля, одиннадцать лет назад, на свет появилось тело, в котором я сейчас обитаю. День этот, конечно, знаменательный, но только для одного человека в мире. Для самого Гарри Поттера. Вернее, именно это тридцать первое июля для него стало примечательным. Ибо отмечать день рождения в семье, в которой ты радуешься, что тебя не бьют и не наказывают за любую мелочь, это верх комедии.

Итак, в одиннадцатом часу утра, когда семья уже закончила завтрак, дядя укатил по делам на своем новеньком форде, а Дадли ушел гулять с приятелями, раздался громкий стук в дверь.

Я, как и всегда впрочем, пошел открывать дверь, предполагая, кто может за ней стоять. До глазка я еще не дотягивался, а выглядывать в окошко для почты мне было стыдно: не ребенок же. Итак, за открытой дверью меня ждал человек, который понятия не имел о таком понятии как дверной звонок, и повредивший белую входную дверь Дурслей.

— Привет! Ты, должно быть Гарри? — спросил великан, улыбаясь в давно не расчесанную бороду.

— Да, а вы.?. — сыграл я удивление. Великан уж точно не было легиллиментом, так что бояться за свои мысли еще рано.