Международная безопасность в эпоху глобальных перемен

Подчеркнем, что не только в России, но и за рубежом Украину рассматривают как едва ли не самую глубокую геополитическую трясину в современном мире. Тесное сопряжение внутренних противоречий и конфликтов и стремление западных, прежде всего американских, правящих кругов превратить ее в форпост противоборства с Россией создали базовые предпосылки для использования ими сугубо конфронтационной модели в отношениях с ней и, соответственно, для усиления в свою пользу дисбаланса в структуре стратегической безопасности. Формируя тем самым конфликтную зону геополитического отчуждения и маргинализации России.

В этих условиях цена геополитических издержек и ошибок в результате недооцененности или, наоборот, переоцененности все более нелинейно-гибридных процессов, противоречивых тенденций и спонтанных зачастую событий приобретает особую практико-политическую значимость. Отсюда – императивная необходимость целостной инвентаризации, существенной коррекции и во многих случаях – кардинальной переоценки положений предыдущей Концепции внешней политики России (от 2016 г.). Динамика мирополитических процессов столь стремительна, что многие из них оценочно и перспективно уже не вписываются в прежние концептуальные схемы. Принципиально значимой документообразующей матрицей в осмыслении и переосмыслении доктринального и практико-политического опыта российской дипломатии стало утверждение президентом В. В. Путиным 31 марта 2023 г. новой Концепции внешней политики Российской Федерации (далее – КВП-2023). Если актуализация и обновление предыдущих редакций Концепции проводилась в основном в рамках их преемственности и развития, то КВП-2023 знаменует собой не имеющий прецедента поворотный этап в концептуализации, оценочных позициях и установках российской дипломатии. Четко выраженная преемственность сохранена только в отношении основополагающих принципов внешней политики России.

КВП-2023 – убедительный ответ тем западным политикам, кто упорно считает Россию полупериферийной зоной в глобальном пространстве. Из КВП-2023 отчетливо следует, что стратегически «малорентабельные» поиски баланса возможного и невозможного закончились. В ней в полной мере учтен системный и системообразующий негативизм преобладающей части западного политического истеблишмента по отношению к России, резко усилившийся на фоне СВО на Украине. Новая Концепция учитывает деструктивные особенности современной кризисной геополитики, но конструктивных путей к более оптимистическому будущему мировой политики и международных отношений отнюдь не перекрывает.

Разработка документа проходила в крайне неблагоприятных для России условиях – макросистемных трансформациях мирового порядка и взаимосвязанной совокупности кризисов: западноцентричной либеральной модели, пандемического ковидного кризиса и особенно – интернационализации кризисного развития ситуации на Украине. Все это сказывалось, естественно, на адаптационных возможностях России, затрудняя поиски выверенных адекватных ответов на новые вызовы в условиях нарастающей неопределенности в международных делах. Связующая нить документа – обязывающее стратегическое мышление, которое вынуждало авторов продлевать его разработку, не впадая в соблазн сиюминутных соображений и напрашивающихся краткосрочных оценочных позиций и установок. Документ по-новому насыщает концептуальный базис внешней политики России, важнейшая особенность которого – предельно трезвый учет кардинально изменившейся ситуации в мире и соответствующий ему государственный прагматизм.

Если прибегнуть к ретроспективному сравнению КВП-2023 с пятью предыдущими редакциями Концепции 1993, 2000, 2008, 2013 и 2016 гг., то сразу же бросается в глаза ряд ее новых особенностей. Принципиальные изменения претерпела внутренняя структура документа, в котором отработана новая соразмерность базовых приоритетов внешней политики России. В результате объективно назревшего пересмотра ее доктринального наполнения в нем появились новые концептуальные разделы. Заметно переформатирована структура документа, выстроенная по более выраженной концептуально-методологической логике: интересы России – цели – задачи. Отсюда – переакцентировка прежних приоритетов и появление новых.

По-новому структурирован обширный региональный блок, в котором выделены самостоятельные подразделы в многозначащей, на наш взгляд, последовательности. В приоритете – «Ближнее зарубежье» – термин, отсутствующий в Концепции 2016 г. Его возвращение в официальный концептуальный оборот эксперты объясняют тем, что скорее всего оно «было осознанным и может быть семантически прочитано как некий сигнал или намек для других стран в регионе и в мире» [6]. В новые отдельные подразделы выделены Арктика, Евразийский континент, КНР, Индия, АТР, Исламский мир, Африка, Латинская Америка и Карибский бассейн, Антарктика. В расширительном формате концептуализируется Европейский регион в целом, а не Евросоюз, как в предыдущих редакциях. Другое структурное нововведение – США и другие англосаксонские государства.