Международная обстановка накалялась

То ли помогла химия, то ли сухой режим, но хвост стал уменьшаться.

Дому Хайлине тоже досталось. Когда тревогу отменили, nm` отправилась смотреть, как он горит. Самого ценного в квартире уже не было. Оставались некоторые вещи, часть мебели, которая еще сохранилась, дверь, обклеенная конфетными фантиками и наклейками от тропических фруктов.

Понемногу наметились обнадеживающие перемены. Стали все чаще появляться бодрые сообщения о непобедимости и военных успехах. Прекратились бомбежки. За неимением лучшего в призыв начали набирать детей, едва вышедших из школьного возраста. Смертность опять возросла. Иными словами, война приближалась к концу.

Потом она наконец закончилась и вернулся кое-кто из знакомых. Впрочем, любителей экстрасенсорики среди этих вернувшихся не было.

У Хайлине снова появились проблемы. Hа этот раз хвостов росло сразу пять. Они были тоньше прежнего, но такие же чешуйчатые. Требовалось срочно принимать меры, чтобы не превратиться в змея Шешу или еще кого-нибудь в этом роде.

Тот врач, который помог в прошлый раз, все так же работал. Он посетовал на жизнь, от которой может вырасти все что угодно, и порекомендовал примерно то же, что и тогда, но в больших дозах, плюс солнечные ванны хвостам. Оказалось, что хвосты у Хайлине на этот раз выросли другие, потемнее и с треугольными, а не с круглыми чешуйками. Как раз такие, какие боятся солнечных ванн.

После он несколько раз заходил к Хайлине, просто проведать. Затем стал заходить чаще, иногда с невесть откуда появившимися деликатесами прошлых времен, не иначе как от какого-нибудь пациента с военных складов. Хайлине воспринимала его визиты вполне благосклонно, тем более, что выбирать было особенно не из кого.

Наконец он сделал ей предложение. Хайлине немного помялась и ответила в целом утвердительно, упомянув, что она уже не та девочка, которая когда-то… ну, вы понимаете.

Видимо, он понимал. Он усмехнулся и сказал примерно такие слова:

— Да, я понимаю. Только в одиночку-то что?

Время шло, хвосты у Хайлине делались меньше, а однажды они и вовсе отпали.