Международное частное право

2.4. Фундаментальное начало международного частного права – автономия воли участников гражданско-правового отношения закреплено в разд. VI не в виде «одиночной» коллизионной нормы lex voluntatis, как это имело место в Основах 1991 г., а в качестве особого правового института, обращение к которому не ограничивается рамками гражданско-правового договора. Соглашение сторон о выборе подлежащего применению права должно быть прямо выражено или определенно вытекать из условий договора либо совокупности обстоятельств дела. Такой выбор, сделанный после заключения договора, имеет обратную силу и считается действительным без ущерба для прав третьих лиц с момента заключения договора. Беспрецедентным для российского коллизионного права является указание на то, что стороны договора могут выбрать подлежащее применению право как для договора в целом, так и для отдельных его частей (п. 4 ст. 1210).

Можно отметить расширение сферы действия автономии воли. Так, введенная Федеральным законом от 30 сентября 2013 г. новая ст. 1223¹ ГК РФ разрешает договориться (после совершения действия или наступления иного обстоятельства, повлекших причинение вреда или неосновательное обогащение) о подлежащем применению праве и сторонам обязательства, возникшего вследствие причинения вреда или вследствие неосновательного обогащения.

2.5. Статья 1195 ГК РФ вводит в отечественное законодательство известное доктрине обобщенное понятие личного закона физического лица, опирающееся на многовариантную систему коллизионных привязок к праву страны его гражданства или места жительства. Смешанная система таких привязок уже закреплена в Семейном кодексе РФ для целей решения ряда коллизионных вопросов семейных отношений. Указанная статья ГК РФ обращается к системе привязок для определения права, подлежащего применению к гражданской право- и дееспособности лица, правам физического лица на имя, его использование и защиту, к опеке и попечительству и др.

2.6. Процесс преодоления коллизионной проблемы носит далеко не механический характер, сами же коллизионные нормы – и в этом одна из важнейших особенностей современного коллизионного права – перестают быть «нейтральными», «безразличными» по отношению к выбору на их основе применимого права, подчиняя его «запрограммированным» в коллизионных нормах приоритетам, основывающимся на интересах международного гражданского оборота. Особой «заряженностью» на реализацию таких приоритетов отличается коллизионное право гражданско-правовых договоров, осложненных иностранным элементом (ст. 1210–1215). По общему правилу применяется право страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора. В последующем значение данной презумпции конкретизируется по отношению к почти двум десяткам разновидностей гражданско-правовых договоров (перечень содержится в п. 2 ст. 1211 ГК). Однако обращение к презумпции «исполнения, имеющего решающее значение» может быть оспорено, если из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела явно вытекает, что договор более тесно связан с правом иной страны, чем та, которая указана в данном перечне (п. 9 ст. 1211). Закрепляются и другие презумпции истолкования понятия «права страны, с которой договор наиболее тесно связан», отражающие своеобразие некоторых видов договорных отношений. Так, отдельное правило посвящено договору, содержащему элементы нескольких договоров: к такому («смешанному») договору применяются, если иное не вытекает из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела, право страны, с которой «смешанный» договор, рассматриваемый в целом, наиболее тесно связан (п. 10 ст. 1211). Все эти предписания, взятые вместе, ведут к принятию коллизионных решений, учитывающих всю совокупность обстоятельств дела, его особенности, свободных от элементов случайности и субъективных оценок.