Международное право

Русская школа международного права известна не только переводами сочинений Гроция и Пуфендорфа. Так, в 1722 г. в Петербурге было издано «Разсуждение какие законные причины Его Величество Петр Великий, император и самодержец Всеросийский… к начатию войны против короля Карла XII, Шведского, в 1700 году имел». Автор книги, скрывавшийся под псевдонимом П. Ш., – П. П. Шафиров, один из ближайших сподвижников Петра I. В этом труде дается критика условий Столбовского мира (1616), который шведы «от послов российских вымогли» и нанесли тем самым Российскому государству и народу невозвратный убыток, не только в торговле, но и в отношениях со всеми европейскими государствами. Автор отстаивает право государства «через правдивое свое оружие и с награждением убытков взыскивать, что обманом и коварством отнято, и насилием во время упадку и почитай самого падения Российского государства взято». Книга заканчивается обращением Петра I к читателям, в котором сказано, что всякая война «не может сладости приносить, но тягость; того ради многие о сей тягости негодуют, одни для незнания, другие же по прелестным словам ненавистников.

В царствование Екатерины II не только росло число иностранных переводных работ, но и появились теоретические исследования. С 1755 г. международное право в качестве естественного права становится в России предметом университетского образования. В конце XVIII в. началась работа по систематизации и изданию русских памятников международного права. Вышло в свет 8—томное «Собрание государственных грамот и договоров» и 4-томный «Обзор внешних сношений России» Н. Н. Бантыш-Каменского. Много сведений по международному праву содержит первая русская юридическая энциклопедия – «Словарь юридический, или Свод российских узаконений, по азбучному порядку для практического употребления Императорского Московского университета в юридическом факультете» Ф. Ланганса, изданный в 1788 г.

Таким образом, в России периода абсолютизма наука международного права находилась в стадии становления и с этого времени утвердилась как национальная научная школа, имеющая свои особенности истиль.

В XIX в. научные школы международного права получили новое теоретическое разделение по признакам отражения в них постулатов общественных наук и политических идеологий. В России сложилось семь основных теорий:

1) «права международного управления»;

2) «международной охраны прав»;

3) «права человечества»;

4) «межгосударственного права»;

5) «распространения международного права на индивидов»;

6) «междувластного права»;

7) «национализации международного права».[38]

Идеи естественного права в начале XIX в. наиболее четко проявились в трудах директора Царскосельского лицея и одного из наставников А. С. Пушкина – А. П. Куницына (178З—1840), полагавшего, что «взаимные права и должности народа определяются или по общим началам права, или по условиям и договорам, каковые народы заключают между собой. На сем основывается разделение права народного на естественное и положительное».[39]

В дальнейшем идеи естественного права продвигали Л. А. Камаровский (1846–1912) – активный борец за создание международного суда и системы международной безопасности, пропагандист мирных отношений между народами, а также М. Н. Капустин (1828–1899), писавший, что международные отношения во всех своих видах могут получить характер определенности и, следовательно, приобретают творческое значение лишь под знаком права и нравственности. Юридическая сторона этих отношений составляет предмет естественного права. В российской науке международного права утвердилось и историко-позитивистское направление. Среди его сторонников выделялись Т. Ф. Степанов, Д. И. Каченовский и В. А. Незабитовский.

С наибольшей глубиной и многогранностью позитивистские идеи разрабатывал Федор Федорович МАРТЕНС (1845–1909). Воспитанник сиротского приюта, он в 28 лет стал профессором Санкт-Петербургского университета. Ф. Ф. Мартенс написал 2-томный курс международного права, переведенный на многие языки, издал 15-томное «Собрание трактатов, заключенных Россией с иностранными государствами». Помимо научной и педагогической деятельности, Мартенс долгие годы занимался юридической практикой, был одним из наиболее активных участников международных конференций последней трети XIX – начала XX в. (в том числе Гаагских конференций мира). Неоднократно Ф. Ф. Мартенс выступал и в качестве третейского судьи по спорам между государствами. Он был членом многих научных обществ как у себя на родине, так и за границей, пользуясь исключительным авторитетом.[40]