Международный человек

Он подбежал к машинисту, который курил на перроне возле своего локомотива, и завел с ним разговор. Фабиан не слышал, о чем они говорили, зато видел, как шеф станцевал карманьолу, затем плавно перешел на фарандолу и наконец произвел несколько кокетливых движений из канкана. Лицо машиниста просияло, он предложил Рудольфо закурить, после чего они долго пожимали друг другу руки.

“Переселяемся, — сообщил Рудольфо, слегка запыхавшись. — Мы можем занять несколько мест в третьем классе”.

“Что вы сказали машинисту?” — спросил Орвел.

“Я сказал, что англичане — ослы и что на самом деле в товарном вагоне должны ехать они, а не эстонцы”.

“А что бы ты сказал в Англии в аналогичной ситуации?” — спросил Фабиан.

“Хм, — пожал плечами Рудольфо. — Там я, разумеется, сказал бы, что французы — ослы. Это же естественно. Это называется дипломатия”.

Через пять минут они разместились в двух соседних купе. В них были трехъярусные полки. До сих пор Фабиан думал, что мужчины и женщины ездят в одном купе только в России, но теперь он убедился, что это не так. Под потолком было очень душно, и Фабиан прижался ртом к щели в окне, оттуда просачивался прохладный воздух. Он спал мало и видел тревожные сны.

Сначала он разговаривал с покойным отцом, который поведал, что и в самом деле умер, но что с помощью врачей смог продлить свою жизнь. Потом Фабиан сдавал экзамен по математике, к которому не был готов. Оба сна снились ему примерно раз в квартал. Этой ночью он еще видел какие-то туманные кадры о лидере национальных радикалов, который сажал в парке дерево.

 

Страсбург

Они прибыли в предместья Страсбурга в шесть утра.

Когда Фабиан вышел в коридор, дверь в соседнее купе была открыта, за ней он увидел Рудольфо, увлеченно беседовавшего с крестьянками, на лицах которых горели черные, как угли, глаза и головы покрывали толстые платки. На коленях они держали корзины с яйцами. В Страсбурге начиналась ярмарка.

“Вы знаете, где находится Эстония?” — спросил шеф.

“Я не знаю, — ответила старшая и обратилась к младшей: — Может, Мария знает. Мария умеет читать. Она ходила в школу”.

Но Мария затрясла головой и закрыла лицо платком, так что остался торчать только кончик носа. Шеф достал из кармана записную книжку, в конце которой была изображена маленькая карта Европы, и показал, где находятся Таллинн, Тарту и Отепяэ.

“Знайте, что Эстония самая северная страна, народ которой выращивает пшеницу. Вы ночевали в одном купе с официальными представителями этой страны. Это, конечно, не то же самое, что пребывать под одной крышей с переодетым императором, но все же лучше, чем ничего”, — были последние слова, сказанные им попутчицам.

Полусонные, они шагнули в белесые предрассветные сумерки.

На перроне их встретил координатор действующего за рубежом Балтийского Воззвания Михевс, молодой интеллигентный человек. Он отвез их в гостиницу, расположенную недалеко от вокзала. Сразу поставил чайник. Из разговора Михевса выяснилось, что за их проживание здесь платит Балтийское Воззвание. Две комнаты, в которых они должны были разместиться, были еще меньше, чем в парижском отеле, где они оставили свои чемоданы и громоздкие вещи.

В комнате не было ничего, кроме вешалки, маленького зеркала на стене, кроватей и табурета.

“А нельзя ли нам получить отдельные номера?” — спросил Рудольфо. Но Михевс сделал вид, будто не расслышал. Видимо, вопрос был неуместный, и Рудольфо не стал его повторять.

Но когда он взглянул на раковину, то занервничал.

“По крайней мере, полотенце должно быть у каждого свое, — потребовал он. — Поверьте, даже в Восточной Европе...”

“Это можно, — тихо согласился представитель Балтийского Воззвания. Он открыл дверь и позвал: — Мадам Бовари, не принесете ли вы нам еще два полотенца!”

Затем он снова обратился к эстонцам:

“Положение отнюдь не розовое. Русские устроили активную контрпропаганду. Поэтому возникает вопрос: решатся ли устроители пустить нас в зал? Мы должны быть ко всему готовы и свои шаги обязательно координировать”.

“Не беспокойтесь, — произнес Рудольфо. — Мы непременно их скоординируем”.

“Ничего страшного, — улыбнулся он весело, когда Михевс ушел. — Не будем же мы тут жить вечно”.

И словно в подтверждение его слов к ним постучали и толстая усатая женщина протянула в дверь два совершенно чистых полотенца.

 

Бойкот

Они стояли в ста метрах от главного здания и рассматривали грандиозное строение.

“Этот дом такой огромный, что если бы эстонцы устроились тут пять лет назад, то русские только сейчас об этом узнали бы, — предположил Рудольфо. — Чрезвычайно интересно, почему никто не попробовал это сделать!”

Перед зданием была палатка, где разместился организационный комитет. Рудольфо приподнял входной полог и проскользнул внутрь. Он вышел немного бледный и сказал, что его подозрения подтвердились, потому что их нагрудные значки, по которым пропускали в здание, не обнаружили.

Тут появился запыхавшийся Михевс и сообщил, что официально их все-таки не принимают.