Межгалактическая тюрьма

«Солнечная система находится на самой окраине освоенной Вселенной, а Землю выбрали из-за наиболее подходящих для жизни природных условий».

– И как давно ее используют для таких целей?

«Решение превратить Землю в Межгалактическую тюрьму было принято около пятнадцати тысяч лет назад. Я хорошо помню это время».

Почему-то последнее замечание Криса меня не удивило. Мне всегда казалось, что человеческая жизнь слишком мала по космическим масштабам и не гармонирует с окружающим нас миром. Так почему бы тогда не допустить, что во Вселенной есть разумные существа, которые живут в сотни, а то и в тысячи раз дольше земного человека.

– И после этого вас – долгоживущих интеллектов – стали отправлять сюда в изгнание? – скорее утвердительно спросил я.

«Не только нас, – раздался его ответ. – Долгоживущий интеллект – это просто одна из высших ступеней развития человека. Таких людей во Вселенной очень мало. Это все равно, что гений на Земле, только во вселенских масштабах. А основное население Галактик в принципе ничем не отличается от обыкновенных людей, разве что срок жизни значительно больше. В Федерации Галактик средний срок жизни равен приблизительно тысяче лет».

– Ты хочешь сказать, что обыкновенные люди из вашей Федерации тоже отбывают свой срок наказания на Земле?

«Да, но только, в отличие от нас, они не знают об этом».

– Почему?

«Им стирают память», – пришел ко мне ответ.

В этот миг мне почему-то показалось, что Крис чего-то не договаривает. И внезапно ужасающая догадка промелькнула у меня в мозгу.

– Выходит, и я, возможно, один из заключенных Межгалактической тюрьмы? – заплетающимся от волнения языком промолвил я и уставился на фосфоресцирующую фигуру.

Крис кивнул, и в ту же секунду я услышал ответ на свой вопрос, от которого меня буквально бросило в холодный пот.

«Да, ты один из заключенных. Так же, как и все остальные люди на этой планете».

– Боже мой! – в отчаянии прошептал я. – Теперь мне многое становится понятным. Вся наша жизнь – это отбывание наказания за преступления, совершенные в других мирах.

«Приблизительно так».

– Но почему они это делают с нами? Я имею в виду, почему они стирают нам память?

«По этому вопросу было очень много самых противоречивых мнений. Некоторые представители Галактик предлагали сохранять память, но большинство решило, что это негуманно: жить жизнь, а возможно, и несколько жизней, с воспоминанием о преступлении – очень тяжело. Правда, были и другие причины, но сейчас не время говорить о них – ты все равно ничего не поймешь».

Чтобы хоть как-то успокоить нервы, я достал из кармана пачку сигарет и закурил. При свете зажигалки образ Криса потускнел и был почти невидим.

«Все верно, – отвечая на мой мысленный вопрос, произнес он. – Я совершенно невидим в лучах света, потому что сейчас представляю из себя практически только ментальную оболочку. В наказание за преступление я был лишен физического тела, жизненной энергии и после этого заключен в этот специальный саркофаг». – Он указал на «сосуд судьбы».

– А почему тебя просто не лишили памяти?

«Это невозможно сделать. Человек, достигший ступени долгоживущего интеллекта, полностью контролирует свою ментальную деятельность и не поддается никакому влиянию извне. В этом есть и свои плюсы, и свои минусы».

– Что же тут плохого? Ах да, ты обречен вечно помнить о том проступке, за который оказался здесь.

«Не только это! В отличие от обыкновенных людей, которые могут отбыть срок на Земле и, исправившись, вернуться в цивилизованный мир, я – вечный изгнанник».

– Что же такое ужасное ты совершил? – после непродолжительной паузы спросил я. – Ты можешь мне сказать это?

«Ничего особенного, – в ту же секунду ответил он и, помолчав немного, добавил: – Во всяком случае, по общечеловеческим понятиям. Дело в том, что в нашем мире существует понятие «запретные знания». Высший Совет наложил запрет на исследования в различных областях науки, оправдывая это тем, что подобные знания могут нанести вред человечеству. Мое единственное преступление – научное любопытство. Невзирая на запрет, я занимался исследованиями микро– и макрокосмоса».

– И это все?

«Этого было вполне достаточно для тысячелетнего заключения и вечного изгнания».

Я затянулся дымом и обвел тлеющим угольком сигареты пещеру.

– А остальные? – спросил я, имея в виду преступления других ДЖИНов, занимавших в свое время ниши в стенах пещеры.

«Большинство находится в изгнании за проступки, подобные моему. Но есть и другие…»

– Понятно, среди вас, как и среди людей, есть хорошие, а есть плохие.

Я докурил, щелчком пальца отбросил окурок, проследив взглядом за его полетом, и, собравшись с духом, спросил:

– Крис, а ты можешь сказать мне, какое преступление совершил я?

«Возможно, – пришел ко мне ответ. – Но для этого я должен поглубже просканировать твой мозг, произвести полное исследование подсознания».

– Я согласен, – подумав какое-то время, ответил я. – После того, что ты мне рассказал, я не смогу жить с чувством неопределенности. Мне нужно обязательно знать, за что я здесь нахожусь. Что мне делать?