Межгалактическая тюрьма

— Андрей, Алекс! Как я рад вас видеть! — Евгений Иванович по очереди обнял нас, а затем, обратив внимание на мой монашеский наряд, спросил: — Алекс, ты что, тоже принял монашеский обет?

— Да нет, — с улыбкой ответил я, а потом серьезно добавил: — Монахом-то я не стал, но, как оказалось, обет принял. Однако это обет не монашеский, а скорее наоборот.

— Ты не прав, Алекс, — перебил меня Андрей. — Принятые тобой обязательства лишь в частностях отличаются от моих. Мы оба обязались нести добро людям, правда, каждый своим методом.

— Может быть, ты и прав, — согласился я. — Но давай пока оставим эту тему. Сейчас у нас нет времени на философские поиски истины. К тому же к нам прилетел гость, а мы совсем не уделяем ему внимания.

— А я уж думал, что вы про меня совсем забыли, — пошутил Мохов.

Он дружески похлопал меня по плечу, а затем спросил:

— Ну, так какие у вас проблемы? Опять мафия на хвосте?

— Можно сказать и так, — многозначительно ответил я, подразумевая враждебные силы, стоящие за творящимися на Земле незаконными кармическими изменениями.

— Не темни, Алекс, рассказывай! — В голосе Евгения Ивановича слышался нескрываемый укор.

Его можно было понять. Он бросил все свои дела, прилетел сюда, чтобы помочь нам, а я что-то скрываю от него, говорю недомолвками и намеками. Но что я мог с этим поделать? Рассказать об истинном положении дел на Земле, не говоря уже о моей секретной миссии, я не мог. Мохов был обыкновенным человеком, он не обладал мыслезащитой, а следовательно, все, что он узнает от меня, спустя какое-то время будет известно тюремному коммутатору и тем, кто стоит за ним. Этого нельзя было допустить ни в коем случае.

Я нахмурился, как от зубной боли, прекрасно понимая, что своим ответом обижаю хорошего человека, который пришел мне на помощь по первому зову.

— Евгений Иванович, простите меня, пожалуйста! — Я буквально выдавливал из себя эти слова. — Я ничего не могу вам рассказать. Более того, даже причину, по которой я не могу вам довериться, называть нельзя.

Мохов собирался что-то сказать, но я не дал ему этого сделать и продолжил:

— Не подумайте, что это моя личная прихоть или я не доверяю вам. Просто есть некоторые обстоятельства, открыв которые кому бы то ни было, я обреку всю задуманную операцию на провал. Скажу больше, даже то, что вы находитесь в этом месте и разговариваете со мной, представляет огромную опасность для дела, которым я сейчас занимаюсь. А дело это очень важное и ответственное!

Я не стал говорить моему собеседнику, что даже воспоминания об этом дне будут стерты из его памяти. На общем совете долгоживущих Шамбалы мы решили, что в мерах безопасности задуманного нами мероприятия это сделать крайне необходимо. Поэтому я чувствовал себя вдвойне виноватым перед моим другом.

— Евгений Иванович, вы верите мне? — спросил я.

— Да, Алекс! — не задумываясь, ответил он. — Я тебе полностью доверяю и знаю, что ты не будешь напрасно бросать слова на ветер.

— Тогда поверьте, что я искренне уважаю и ценю вас как человека, но при этом не могу нарушить тайну. Ставки в этой игре так высоки, что вы даже не можете себе представить!

— Хорошо, Алекс, — после непродолжительной паузы согласился он. — Я принимаю твои условия, но только обещай, что обязательно расскажешь мне обо всем, когда все это закончится.

— Обещаю! — Я клятвенно положил руку на сердце. Про себя я уже давно решил, что обязательно расскажу всему семейству Моховых всю правду. Они заслужили право знать ее. Но когда это будет?… Этого не мог сказать никто…

— Чем я могу помочь? — перешел к конкретному делу Мохов.

— Нам нужен ваш самолет, — без обиняков ответил я. — Всего лишь на пару часов.

— И ты так долго тянул с этой просьбой? О Господи! А я уж думал, что ты потребуешь от меня атомную бомбу или что-то подобное, — облегченно сказал он. — Нет проблем. Самолет ваш. Сейчас я предупрежу Володю, что он поступает в ваше полное распоряжение.

— Володя остается здесь. Вместе с вами.

— У вас есть свой пилот? — удивился Евгений Иванович, осматриваясь вокруг. — Где он? Быть может, у него недостаточная квалификация для пилотирования этого самолета?

— Пилот перед вами, — улыбнулся я, ткнув себя пальцем в грудь.

— Ты? — еще больше удивился Мохов. — Ты умеешь летать?

— Как ни странно, да! И должен заметить, неплохо, поэтому по поводу сохранности техники можете не беспокоиться, — самоуверенно заявил я.

Он недоверчиво взглянул на меня, а потом махнул рукой и сказал:

— А, была не была! Раз ты так уверен в своих силах — пусть будет по-твоему. Бери самолет, но только учти, что он — единственный в своем роде. Если с ним сейчас что-то случится — мое дело сорвется и человечество еще не скоро получит подобный шедевр технической мысли. Так что будь очень осторожен!

— Хорошо, Евгений Иванович. Я постараюсь не подвести вас. — От избытка чувств я обнял его, сильно прижав к своей груди.

Как же должен был верить мне этот человек, чтобы, не задумываясь, рискнуть самолетом! Делом всей своей жизни, как он сам однажды мне признался.