Межмировая таможня

Еще несколько минут мы ехали молча, а затем кабина застопорилась, и под шипение воздуха дверцы открылись вновь, и к свету желтой лампочки добавилось бесцветное сияние светового тумана, змеящегося под потолком коридора, уходящего вдаль. Теперь стало понятно, почему там, наверху, не было никакой охраны. Не знаю, как в других секторах, а в безномерном ее вполне хватало внизу: выйдя из лифта, мы были вынуждены пройти по длинному ходу, стены которого были усеяны маленькими и большими отверстиями. Некоторые были чистой декорацией, за некоторыми угадывалось движение чего-то живого, а еще кое-откуда демонстративно торчали наконечники арбалетных пироболтов. На протяжении сотни шагов, которые тянулся коридор, нас трижды остановили рослые гоблины с внушительными кинжалами у пояса и два раза — гнумы с короткоствольными автоматами на груди. Не то что бы они все дрожали от напряжения, готовые в любую секунду броситься в бой, но проверять их бдительность не очень-то хотелось. Особенно если вспомнить лекцию в лифте. Когда я поднял голову к потолку и присмотрелся, то понял, что не все его плиты закреплены намертво, да и пол коридора тоже наверняка таил под собой какие-нибудь сюрпризы. Вкупе с охранниками это производило должное впечатление — а ведь это только то, что было, так сказать, специально видной частью системы безопасности. И кроме этого, наверняка должно быть и что-то, столь же специально незаметное. Совершенная здесь кража на сумму в один грош теперь представлялась еще более безумным предприятием, чем до сих пор.

У конца входного коридора нас ожидал пожилой гнум, длинная седая борода которого была вставлена в специальные петельки на ярко-красном жилете. Морщинистое лицо казалось безучастным, лишь за почти сомкнутыми веками угадывались внимательные и зоркие глаза.

— Добрый день, ваше превосходительство! — сухо поздоровалась Ринель. Мы все поклонились, а я — ниже всех. Потому что если превосходительство — значит, перед нами не кто иной, как сам Ним Кравлин, руководитель всей финансовой системы страны. Бросивший все свои важные государственные дела ради нас, а значит, и меня в том числе. Это который у меня день в столице? Третий, четвертый? А с кем я встречусь через неделю?

— Не очень добрый, но что день, то день, — ответил гнум, и его глаза вдруг широко распахнулись, как у ездовой совы, когда ее будят. Теперь он и сам немного напоминал сову, только бородатую. У человека такое выражение лица соответствовало бы крайнему удивлению, а у грума? Предупреждение о том, что разговор он продолжит сам… Или же аналог вежливой улыбки… Проклятие — почему знания улетучиваются сразу после того, как получаешь оценку в диплом?

— Ну, пока что ничего по-настоящему неприятного не случилось. И вы должны это знать, — заметил Лорд.

Гнум прикрыл глаза до половины и с ностальгической ноткой заметил:

— Да уж знаю. Если я не ошибаюсь, во время нашей предпоследней встречи вы значительно расширили мой кругозор насчет разнообразных неприятностей, правда, к сожалению, в основном физического плана.

— Ну а если вспомнить последнюю, то вы тоже помогли мне узнать нечто новое о некоторых нюансах финансового обращения… — в тон ему ответил Лорд.

— Я извиняюсь, — вмешалась в разговор Ринель, — но, может быть, мы приступим к делу? А вечер воспоминаний устроим как-нибудь потом…

Я похолодел, но ничего не случилось. Похоже, что руководящий гнум действительно здорово нуждался в помощи.

Несмотря на свой ранг, Ним Кравлин оказался неплохим мужиком — по крайней мере он заметил, как я надрываюсь, и вызвал подмогу. Теперь вместо меня ящик катила пара крепких грумов с бородами такими же длинными, как и у его превосходительства. Жилеты, однако, у них были темно-синие, из чего я заключил, что это — молодые, в общем, ребята. Клерки какие-нибудь. По дороге до собственно деньгохранилища бригада потеряла три пятых личного состава. Сначала Лорду было предложено ознакомиться с документами, дабы он уверился в том, что исчезновение гроша не есть ошибка в отчетности. Потом Ринель в сопровождении еще одного клерка отправилась беседовать с личным составом охраны и смотреть технику. Мохноног по собственной инициативе направился с ней, пообещав Кравлину «посмотреть свежим глазком систему в целом, может, какая дырочка и найдется». Таким образом, до святая святых добрались лишь мы с Артуро — он заверил, что его квалификации вполне хватит. О талантах моей скромной персоны речь не шла вообще: лишившись работы по перетаскиванию контейнера, я окончательно превратился в безмолвного и бесполезного статиста. Безмолвности моей хватило только до хранилища, вход в который украшала надпись «Применение ЛЮБОЙ магии категорически воспрещено. Карается без предупреждения» — теперь уже о примитивной «стрельбе без предупреждения» и речи не шло. Карается, и все тут — похоже, шутки закончились… Если они вообще тут в ходу. Когда же толстенная плита после нажатия на простую клавишу отъехала в сторону (никаких тебе кодов или жутко сложных заклинаний не понадобилось), я не сдержался и воскликнул:

— Ой, мама!