Межпланетные туристы

Я медленно поднялась из-за стола, дожевывая ставшую какой-то безвкусной еду. Меньше всего мне бы хотелось говорить с Вартасаром, который меня явственно невзлюбил. Но что делать? Меня почему-то многие не любят, особенно земляне, а обадейцы все-таки на них похожи…

Вартасара я, к счастью, обнаружила за столом в коридоре – он вертел в руках непонятный приборчик, взятый, видимо, из комнаты, сканируя его другим непонятным приборчиком. Наверное, проверял, не может ли взорваться, или еще что… Заслышав мои шаги, он поднял голову, и его незакрытый прибором глаз недовольно прищурился, а вся египетская физиономия брезгливо скривилась.

– Кхм! – откашлялась я и спрятала потеющие руки за спину. – Вартасар! Брр сказал, чтобы я сказала, чтобы вы сделали приборы ночного видения, чтобы туристы могли видеть… Потому что послезавтра экскурсия в гору…

– Сколько приборов? – гаркнул Вартасар так, что меня аж откачнуло назад.

– Пятнадцать, – из последних сил пискнула я. – Брр сказал, чтобы я вам помогла набрать песок, чтобы побыстрее сделать приборы, чтобы… – я обессилено умолкла. Вартасар недружелюбно глядел на меня, молчал и, конечно же, постукивал по височной пластине. И вдруг он спросил:

– Никого другого, кроме вас, нельзя подрядить мне в помощь?

– К сожалению, нет, – ответила я, стараясь не показывать вида, что обиделась. Чем я его так не устраиваю? – Все… Заняты.

– Ладно, пошли, – обадеец поднялся, подхватил свою золотистую «сумочку», прошел мимо меня и зашагал к выходу. Я потащилась за ним.

Мы вышли из отеля, и прибор показал мне место, похожее на мой сегодняшний сон: от порога действительно шла прямая дорожка, по бокам которой навытяжку стояли большущие грибы разных форм. Вартасар уверенно двинулся по этой грибной аллее к темной массе на горизонте, которая, видимо, была морем. Звезда Фаюк стояла, кажется, в зените – я разглядела ее коричневый силуэт даже бесприборным глазом. Было безветренно, влажно и ужасно жарко. Я начала потеть.

Грибная дорожка, к счастью, быстро привела нас к морю, которое тихо шмякало о берег. Через прибор я разглядела у воды несколько сиусийцев и штук пять людей. Еще какое-то количество и тех и других плавало. Горела цепочка стоящих вдоль моря светильников-гнилушек, ничего толком не освещая, но наши туристы передвигались во тьме довольно шустро, хоть и без приборов ночного видения. Мы с Вартасаром молча свернули на пляж и двинулись по скрипучему сухому песку. Я чуть приостановилась, заслышав знакомый крик, и увидела туристку с мелким ребенком, сидящую под торчащим из песка грибом, кажется, искусственным. Ребенок надрывался, мать, не обращая на него особенного внимания, ощупью мазалась кремом для загара. Сидящее неподалеку семейство из трех человек, вздыхая, поднялось и осторожно побрело в сторону, подальше от этих воплей. Но под соседним грибом сидело другое семейство, на этот раз мышиное, и с ним этот номер не прошел. Я увидела, как мелкий мышонок завертел мордочкой, наморщился, беспокойно задрыгал крыльями и вдруг отчаянно заревел. Его родители продержались на пару секунд дольше, сцепились в большущий ком и аж затряслись от плача. Поскольку семейство сидело без переводчиков, то его плач напоминал режущий ухо прерывистый визг.

– Вот это да… – прошептала я. Но, оказывается, это было еще не все. Одна за другой все мыши на пляже кидали на песок свои подстилки, фартучки и другие предметы, и начинали душераздирающе визжать. Тут на песок из моря выскочила парочка наших туристов. К моему безмерному изумлению, она рыдала не хуже мышей. И, в довершение всего, у меня самой вдруг защипало в горле, сперло дыхание, а из глаз ручьем хлынули слезы. Я присела на корточки, обхватив голову руками и сама не понимая, что со мной творится. Никаких причин для слез не было, но я продолжала хлюпать и подвывать, пока кто-то не постучал по мне рукой. Я подняла голову. Прибор ночного видения залило слезами, и на фоне мокрой мути я кое-как различила Вартасара, который снова держался за висок, но все-таки не плакал. Я решила, что он собрался меня успокаивать, но обадеец вдруг сообщил на весь пляж:

– Пойдемте к скале, там удобнее брать песок, никто не помешает.

– Да ну? – икнула я. – Идите сами. Никуда я не пойду-у-у… У меня горе…

– Это не ваше горе, – сказал обадеец пренебрежительно. – Это здешняя ноосфера. Не обращайте внимания.

Ничего не понимая, я все же послушно поднялась на ноги и пробормотала:

– Какая еще ноосфера?

– Которая позволяет всем улавливать чувства друг друга. Судя по всему, это свойство Сиусьи. Какие-то минералы в составе почвы, я думаю. Отойдите от этих рыданий подальше, и они не будут вас особо беспокоить, поскольку вы не эмпат.

– Понятно, – сказала я и попыталась ускорить шаг. Стало вроде бы действительно полегче, но у самой скалы меня догнала перемена настроения: теперь мне хотелось смеяться, причем до такой степени, что показалось, будто я сейчас лопну. Зажав рот рукой, я пискнула, хрюкнула и покатилась со смеху.

– Понятно, – объявил Вартасар своим мощным голосом. – Она развеселила ребенка.