Межпоколенческая коммуникация

В Южной Корее исследователи (Song et al. 1989; Youn et al. 1991) изучали ожидания и представления пожилых людей относительно их общения с более молодыми поколениями и в целом относительно положения пожилых в корейском обществе. В результате урбанизации и влияния западной культуры традиционный уклад корейской семьи (при котором старший сын жил с пожилыми родителями) распался. Пожилые корейцы в своих нарративах выражали недовольство этими изменениями в семейных традициях и потерей статуса, которая проявляется в утрате былого влияния на своих детей. По данным исследователей (Song et al. 1989), молоды члены семьи не пытаются в должной мере понять психологическое со стояние пожилых родителей (в возрасте от 55-84 лет). Старение для корейцев ассоциируется с нарастающим конфликтом, неприятными формами общения с молодыми, ощущением неуважения со стороны молодых и всё большей отстраненностью от своих детей (Youn et al. 1991). Пожилые корейцы рассчитывают на более близкие отношения со своими детьми, но часто эти расчеты не совпадают с реальностью.

В другой работе (Ikels et al. 1992) подчеркивается, что, как и на Западе, так и на Востоке, у людей складываются достаточно негативные представления о пожилых, что сказывается на общение с ними. К негативным стереотипам относятся представления о физической немощи, материальной зависимости, ухудшении навыков межпоколенческого общения. Кроме того, описывается как весьма распространенное в странах Востока представление, заключающееся в том, что к пожилым людям надо относиться хорошо и уважительно, но их мнение не следует воспринимать серьезно.

Одно из исследований было направлено на сравнение общения между поколениями в девяти странах: Южной Корее, Японии, КНР, Гонконге, на Филиппинах, в США, Австралии, Новой Зеландии и Канаде (Williams et al. 1997). Полученные результаты показали, что молодые участники опроса из перечисленных азиатских стран в целом выразили менее позитивное отношение в оценке общения с пожилыми людьми по сравнению с молодыми респондентами из стран Запада. Причем, наиболее негативное отношение было выражено молодыми участниками опросов в Гонконге и Китае. Было сделано предположение, что подобное отношение к общению с пожилыми в азиатских странах может быть объяснено массовой вестернизацией, укреплением индивидуализма, быстрым размыванием традиционных ценностей, в частности почтительного отношения к старшим на Востоке, которое может восприниматься как нечто отжившее и неактуальное.

Результаты другого исследования (Gallois et al. 1999), проведенного в тех же странах тихоокеанского региона, дали менее однозначную картину. С одной стороны, молодые люди из азиатских стран в большей степени, чем западная молодежь, поддерживали уважительное отношение к старшим, если оно проявлялось в финансовой и физической поддержке пожилых. Однако, в вопросе общения с пожилыми, а также социально-эмоциональной поддержки в целом, западная молодежь высказывалась более позитивно, чем молодые респонденты из стран тихоокеанского региона. Следует заметить, что отношение к коммуникации с пожилыми среди азиатской молодежи сильно менялось, если вопрос ставился об общении с престарелым родственником, а не просто с незнакомым или малознакомым пожилым человеком (NG et al. 1997). Отношение к общению с родственниками было гораздо более позитивным, чем отношение к коммуникации с малознакомыми пожилыми людьми.

В сравнительном исследовании, проведенном на Тайване и в США (Yeh et al. 1998), респонденты в возрасте до 30 лет должны были оценить записи (якобы аутентичных) разговоров между пожилыми и молодыми собеседниками. Респонденты с Тайваня в целом оценили более негативно как пожилых, так и молодых участников разговора, по сравнению с оценками, полученными в ответах молодых американцев. Опрос, проведенный среди пожилых граждан КНР (Cai et al. 1998), показал, что престарелые китайцы воспринимали своих ровесников как собеседников, которые менее склонны приспосабливаться к коммуникативным нуждам участника разговора по сравнению с более молодыми собеседниками. Пожилые китайцы также посчитали, что молодые члены их семей в большей степени склонны к коммуникативному приспособлению, чем представители молодежи, не являющиеся их родственниками.