Межзвездная Академия-4

   Только вот как быть с теми чувствами, какие вызвал конкретно этот? Ведь даже до того, как вадер открыл глаза, она испытала нечто странное. Ее потянуло к нему, и привычной неприязни не было. Или может, дело было в том, что он не казался угрозой. Всего лишь бесчувственным телом, которое вполне могло так и не пробудиться к нормальной жизни. И из-за этого опасности в нем Дафи не увидела, позволила себе лишнее.

   И как теперь быть со жгучим стыдом и страхом, что она испытывает? Боится оказаться снова рядом с ним, почувствовать на себе чужой, завораживающий, нечеловеческий взгляд, будто проникающий в самую душу. Вадеры ведь прекрасные менталы. Что если он ощутил то, что испытывала она? И теперь внутренне смеется над жалкой туземкой, какой, небось ее воспринимает.

   А ведь, в сущности, так и есть! Для него она низшее существо, не стоящее особого внимания. Да узнай он о том пророчестве, какое ей сделали, посмеялся бы только и вряд ли стал скрывать свое презрение! Он вадер. Его сородичей многие цивилизации считали высшими существами, а то и богами. А кто она? Та, в ком большинство видит лишь объект для приятного времяпрепровождения. Нет, лучше и мысли не допускать о том, что он и правда ее судьба! Держаться от вадера как можно дальше и даже виду не подавать, что думает о чем-то подобном.

   Несколько раз вдохнув и выдохнув, Дафи связалась с Корном и Таниэль, сообщила им о том, что вадер очнулся. А потом, как-то разом сгорбившись, что было ей совершенно несвойственно, потерянно побрела в технический отсек, чтобы занять себя работой. Пусть даже все внутри ныло от желания вернуться в лазарет и узнать как можно больше о странном существе, одним своим появлением все перевернувшем в ее жизни.

***

В медотсек я заходила с бешено колотящимся сердцем. Трудно передать, какое волнение испытывала сейчас. Произошло то, чего даже представить не могла и за что отдали бы все жрецы моего народа. Возможность лично встретиться и побеседовать с одним из Великих! Мы с Рендалом и Майклом Корном переступили порог помещения и тут же уставились на сидящего на койке вадера, над которым хлопотал Томас.

   Немного удивившись из-за отсутствия Дафи, я снова сосредоточилась на мужчине. Даже мысль о том, что ему наверняка неприятно столь пристальное внимание окружающих, не смогла заставить не пялиться самым бесцеремонным образом. Теперь, когда вадера подстригли и сбрили ненужную растительность с лица, он выглядел как обычный человек.

   Хотя нет. Обычный – не совсем то слово. Стоило мужчине встретить мой взгляд, как я поняла, что назвать обычным его точно нельзя. По спине пробежал холодок, и стало не по себе от ощущения того, что меня словно насквозь буравят, проникая в самые потаенные уголки души. Даже ладошки взмокли от этого ощущения. Я поспешила усилить ментальный щит и понадеялась на то, что этого окажется достаточно. А потом вдруг до меня дошло и еще кое-что смущающее. Цвет глаз вадера! Мои собственные поневоле расширились. Теперь странный голос Дафи, когда она передавала мне сообщение на идентификатор, да и ее отсутствие приобретало совершенно другой смысл. Неужели?.. Да нет, все это глупости! Обычное совпадение. Или нет?

   Времени додумать эту мысль мне не дали. Корн, подошедший чуть ближе к вадеру и устроившийся на стуле, обратился ко мне:

   – Скажи ему, что мы исследовательская экспедиция, случайно обнаружившая их лабораторию. И что ему не следует ничего опасаться. Мы – его друзья и не причиним вреда.

   Я подошла к Корну и, сев на стул рядом с ним, послушно заговорила на вадерском. Услышав родную речь, вадер слегка изогнул бровь, но его лицо осталось бесстрастным. Рендал встал рядом с моим стулом и как бы невзначай положил руку на кобуру бластера. Похоже, он был готов к любому повороту событий. От вадера не ускользнул этот жест, и губы его тронула легкая улыбка.

   – Друзья, значит? – все же подал он голос. Слова прозвучали хрипловато и с трудом, и это вполне понятно. Удивительно вообще, что он может говорить и голосовые связки не атрофировались за столь долгое время. Хотя если в нем препарат, усиливающий регенерацию, все становится объяснимым.

   – Что он сказал? – вскинулся Корн, не понимающий вадерского.

   – Сыронизировал по поводу ваших слов о друзьях, – не скрывая легкого сарказма, проговорила я.

   Корн укоризненно взглянул на Рендала и тот убрал руку от бластера. Но лицо любимого осталось каменным. Он был напряжен, как струна, следя за каждым жестом чужака.

   – Какой год? – снова заговорил мужчина.

   – Полагаю, вы хотите знать, сколько находились в анабиотической капсуле, – полуутвердительно-полувопросительно сказала я и осторожно озвучила цифру: – Примерно десять тысяч лет.

   К чести вадера, свои эмоции он проявил лишь слегка расширившимися глазами. Хотя представляю, какой шок сейчас испытал. Интересно, как бы любой из нас отреагировал, узнав о подобном? Я бы наверняка в истерике забилась и пришла в настоящий ужас.

   – Что с моими сородичами? – спустя долгую паузу, глухо спросил вадер.