Мгла

Когда Василия привели в кабинет, следователю Танову пришлось не меньше тридцати минут потратить на то, чтобы дать ему пообщаться с матерью. По убийству Конева было все понятно. Зинакова застали на месте преступления, очевидцы указывали на него. А с убийством Колышева не все было понятно.

Во время допроса Веру Николаевну попросили посидеть в коридоре.

– Ну что? – начал Танов, – сегодня разговаривать будешь?

Василий кивнул.

– Тогда давай по порядку. Когда и как ты убил первого человека? – Танов смотрел Зинакову прямо в глаза.

Василий не выдержал его взгляда, опустил голову и замотал ею.

– Я повторяю свой вопрос.

– Я не хотел ее убивать, – Василий закрыл лицо руками, – но когда…

– Ее? – переспросил Танов. – Кого ее?

– Эту девушку, – заикаясь, еле выговорил Василий.

– Черт побери, неужели еще? Какую девушку?

– Которая убежала в лес. Я шел домой, я хотел идти домой… – Он опять замолчал. – Дальше, что было дальше?

– Когда я вышел из леса и попал на улицу Академика Янгеля, то увидел, как она шла.

– Она, это кто?

– Я не знаю, как ее зовут, – Василий вздрогнул. – Когда я увидел эту девушку, у меня сильно заболела голова. Я стоял и смотрел, как она подходит к подъезду, потом зазвенело в ушах, глаза заволокла какая-то мгла. Я испугался. Сам себя испугался. Что было потом, я плохо помню. Я подкрался к девчонке (она шла медленно, наверное, просто гуляла), положил руки ей на плечи. Я не хотел ничего плохого, – в голосе парня послышались слезы. – Но она вырвалась и побежала. Бежала она очень быстро. Я побежал за ней. Сил у меня было мало. И вдруг я почувствовал, что на меня накатила дикая злоба. На девчонку эту, что так быстро бежит в своих красивых сапожках. У нее есть дом, и мама с папой. И ужин ее ждет. И чистая постель, и горячая вода. И я разозлился на всех, на всех, – Зинаков шмыгнул носом и рукавом своего рубища утер слезы. – Мне так было плохо, а им всем хорошо. Девчонка побежала в лес. Я за ней. Чем дальше я бежал, тем сильнее и сильнее злоба захлестывала меня. Я не знаю, почему так было. Но это было. Так! Так! – последние слова Василий выкрикнул, но было заметно, что он утомился. Он дрожал, пот крупными каплями стекал по грязным щекам.

Танов, скрестив руки на груди, ходил по своему кабинету. Он с ужасом понял, что к уголовному делу по убийству двух лиц теперь присоединится еще одно дело. Следователь, конечно, делал скидку на то, что парень похож на умалишенного, и надеялся, что все рассказанное им – бред. Следователь сел за стол и продолжил допрос.

– Зинаков, – следователь с удивлением услышал в своем голосе родительские нотки. – Рассказывай, что было дальше.

– Ну, девчонка бежала по лесу. Было темно. Теперь она бежала медленнее, еще бы, по сугробам – то. Я отдышался и легко преследовал ее. Злоба, душившая меня, росла. Мгла не рассеивалась. Я долго гонял девчонку по лесу. Взошла луна. Девчонка совсем выбилась из сил. Она сидела в снегу, смотрела на луну и чуть слышно подвывала, что-то бормотала. Я смотрел на нее из кустов, злоба не утихала, я повалил ее лицом в снег и ударил ножом в спину.

– Где ты взял нож?

– Нашел в одном доме.

– В каком доме?

– Дом стоял на краю деревни. В нем никого не было. Я нашел в шкафу хлеб и сахар. Снял с вешалки куртку и ушел. В кармане куртки нашел этот нож, – парень указал на нож, который был изъят у него при нападении на Конева.

– Где этот дом?

– Я не знаю. Когда я бежал со свинофермы, я ночевал в лесу, питался талым снегом, а потом нашел разрушенный дом. Дом стоял на отшибе. Вокруг ничего не было. И никого. А это главное. Я называл его заброшенным домом. Я долго жил в нем. Пока вы меня не поймали. Дом неподалеку от того места, где вы меня нашли.

– Так, – ошарашенный Танов перевел дух. – А что это за свиноферма?

– Они держали меня там, как раба. Там много таких, как я. Я сбежал из дома, случайно попался на ихнюю удочку. И ухаживал за ихними свиньями, пока не удалось уйти, – парень оживился. Рассказать о чертовой свиноферме он очень хотел. И как можно больше. Был бы слушатель.

Танов занервничал, ведь к убийствам присоединяется еще и ферма какая-то. Он мог не записывать это все в протокол, а указать только то, что считал нужным. Чаще всего следователи так и делали. Но Танов вовремя опомнился.

– Давай теперь вернемся к первой жертве. Что было дальше?

– Когда я понял, что она уже не шевелится, мне вдруг показалось, что это свинья.

– Какая свинья? – голова у Танова шла кругом.

– Свинья, такая же, как на ферме этой. Я отрезал у девчонки уши и положил их себе в карман.

– Так вот оно что, – Танову, наконец, все стало ясно. – Уши… А ведь Колышева нашли с отрезанными ушами.

Допрос длился в течение пяти часов. Вера Николаевна терпеливо сидела в коридоре. Затем, пока ждали адвоката, который прибыл, чтобы формально расписаться в протоколе, Танов разрешил матери еще пятнадцать минут побыть с сыном.

На следующий день следователь сделал запрос в Службу Южного административного округа о возможном убийстве в лесу, недалеко от улицы Академика Янгеля. Ответ он получил по телефону.

– Павел Николаевич, добрый день! Следователь Рябов.

– Здравствуйте, чем могу быть полезен?

– У меня ваш запрос по поводу девушки, убитой в лесу. Это уголовное дело приостановлено, так как не установили преступника.

– Я так и думал. Кто эта девушка?

– Некая Белова Ульяна Андреевна, скончалась от полученных травм в лесу.

– А версий убийства нет? – на всякий случай поинтересовался Танов.

– К сожалению, нет.

– Хорошо. Направляйте нам уголовное дело.

Танов положил телефонную трубку на рычаг. Надо докладывать руководству, так как со дня на день контора получит еще одно уголовное дело. Плохо, что убийца неадекватен. И все время, пока длится следствие, Танов несет за него ответственность. Он ведь может сотворить с собой в камере все, что угодно, например, повеситься на своей одежде. И Павлу Николаевичу, случись такое, придется долго доказывать, что он здесь ни при чем. Всегда все шишки валятся на следователя: неправильно допросил, угрожал, довел до самоубийства. А когда Зинакова вывозили для проведения следственного эксперимента, Танов обеспечивал в три раза больше конвоиров, чем в каком-либо другом случае.