Мгла

… Это ещё что за страшный хрип в ночной тиши? Я развернулся на загадочный голос, впрочем не выпуская ментов из вида. Что это еще за новая фигура в уже сложившемся раскладе возникла? Он меня и так, между прочим, вполне себе устраивает. Ну и кто ты: странный, хриплый и нежданный?

Метрах в пятнадцати — двадцати от нас стоял, видимо вышедший из-за киоска с «Горячим питанием» высокий длиннорукий и длинноногий широкоплечий худощавый человек неопределенного возраста, с вьющимися русыми волосами ниже плеч. Пропитое, но не отталкивающее, морщинистое заросшее густой пегой бородой лицо, украшали неожиданно ясные и большие, печально — ироничные глаза поэта и философа. Одет мужик был кое-как — дешево, но чисто. В большом и крепком кулаке его правой руки, покачивалась опущенная к земле труба — дубинка. Левая длань подносила к губам полуторалитровую бутылку. С пивом, судя по всему. Мужик был абсолютно безмятежен спокоен и деловит — как и все чрезмерно и регулярно употребляющие, по утрам, когда им есть чем опохмелиться.

Мы с Сейлормун перекинулись коротким взглядом, я бровью определил ей задачу — сфокусироваться на неожиданном и незапрашиваемом нами подкреплении. Коротко кивнув мужику, обозначил свою благодарность и снова обратился к нерешительно замявшимся от таких непоняток полиционерам.

— Короче, служивые — ничего вам тут не обрыбиться! Сами видите. Хотите проверить — валяйте, только поживее, а то у нас дел ещё и без вас невпроворот. Вопросы будут? Вопросов нет! Тогда продерните отсюда мухой, демоны дешевые! Ну! — я резко качнулся в сторону толстого Прищепы, выставляя вперед клинок мачете и многообещающе отводя в сторону — вверх, левую кисть с лопаткой, — Поскакали отсюда кенгурами — пока ножонки не подрубил!

Опасливо обходя меня по широкой дуге и кося глазами то на мачете, то на непонятного мужика, то на мою боевую подругу: оба-двое, полубоком, почти приставными шагами засеменили в сторону центра города. Шакалы. Не удалось, как привыкли — нахрапом наглым взять. Ну а в бой по-взрослому, без дураков, с высокой вероятностью остаться остывать на холодном грязном апрельском асфальте — у них очко щемит. Стремаются, воины правопорядка. Ничего! Сейчас оклемаются малёхо, накатят по стописят и пойдут себе дальше лохозавров искать и щемить. Без лоха их жизнь плоха! Хотя сами-то лошьё — лошьем, ниже низкого. Но зато при ксиве, стволе и с огромной репрессивно — карательной махиной нависающей за погонами. Эти не изменятся. Горбатого — известно, что исправит. Радует только, что правила изменились и шансы на скорое убытие в места исправления для подобных персонажей значительно выросли. Если конечно найдется желающий потеть и рыть яму, дабы предать эти тела земле. Нет, мне конечно, доводилось наблюдать иных сотрудников милиции — полиции. Честных, самоотверженных, достойных. Но гораздо реже и, всё чаще, в кино.

… - Сейчас подальше удалятся и по-любому крикнут: «Мы тебя запомнили! Еще встретимся!», — ухмыльнулся наш новый волосатый знакомец.

— На кой, не в своё вписался-то?

— Девушка хорошая. И мусоров не люблю.

— Угу. Забыл еще добавить: «дерусь, потому, что дерусь!»

— И это тоже. И в целом красиво сказано. Только я все-же, постройнее Портоса буду. А так — да. И вообще: «обожаю запах свежего напалма по утрам» (Цитаты из «Трёх мушкетеров», и «Апокалипсис сегодня»)

— Начитанный, и насмотренный значит. Эрудит. Ну, ладно, я — Егор.

— А я, Ольга, — вылезла из-за плеча, взбодрившаяся от несостоявшейся драки, напарница, — Спасибо вам!

— Назад сдай, — еле слышно проскрипел я, — и вокруг на триста шестьдесят смотри.

Дева обиженно: «сделала губы писей», но послушно осадила назад.

— А меня Валентин зовут, — блестнув серыми глазами и насыщенно желтыми, но ровными и без щербин, зубами, представился неожиданный помошник.

— А когда не зовут — ты похоже сам приходишь?

— Да не подумай лишнего, Егор. Мне от вас ничего не надо. Просто, я здесь рядом живу. Местный. Вышел вот — в себя прийти, ну и осмотреться чё-почём.

— Ну и как — осмотрелся? И чего думаешь? Оля, метнись к УАЗику, там броники ментовские и каски должны быть — тащи все сюда.

— А чего тут думать — думать будем потом. Сейчас выжить надо. Не у всех получится — я так вижу.

— Согласен. И как выживать собираешься, если не секрет, конечно?

— Да, хз. По-хорошему — надо в коллектив вливаться. В первобытной жизни коллектив решает.

— Есть подходящий на примете? А то, может, подскажешь чего, и мы тоже заодно подумаем. Глядишь, куда и прибьемся?

Новый знакомец словно взвешивая внимательно посмотрел на меня. Вкусно отхлебнул пива. Причмокнул.

— Нет. Вокруг меня один перегной голимый… хронь конченная да бакланы. Сивари — одно слово! С такими только горя мыкать. Под пахана какого идти — тоже не вставляет. Шестерить да шакалить не совсем по мне, — еще раз основательно и неторопливо приложившись к горлышку бутыли, Валентин продолжил.