Мгла (СИ)

— Не думаю. — Покачал головой беловолосый лорд, забирая факел, чтобы лучше осветить свирепого хищника. — Посмотри на него. Заметь, что зверь хтонический, трехглавый — явный указатель на то, что он посвящен богу войны. В этом прочтении он покровитель воинов, дарующий свирепость и бесстрашие, обещающий победу… Ваш замок стоит на самой границе, и этот красавец должен стеречь подземелья и придавать храбрости его защитникам. А вот меч в его лапе и в самом деле, заслуживает некоторого внимания. Обычно они служили указателями к выходу…или тайникам…

— Тайникам? — Встрепенулась я, поправляя пуховую шаль. Где-то наверху зеленела листва, шепчась с тёплым, по-весеннему нежным ветром. Сияло солнце, согревая влажную землю и камни твердыни. Но здесь, в широком, пыльном коридоре, гуляли сырые сквозняки и холод, не замечаемые графами, но столь ощутимые для меня.

— И они, — кивнул Светоч, продолжая осматривать нашу находку, потеснив послушно отошедшего назад Зака.

— А ещё алтари, темницы древних духов и демонов, подземные капища… — Многозначительно прошептал он, склонившись к моему уху, обдавая кожу горячим дыханием.

Неделю назад я бы ужаснулась и оскорбилась за подобные инсинуации в адрес нашего почтенного и уважаемого рода. Пару-тройку дней — расстроилась бы, увидев очередную мрачную тайну нашей уже не кажущейся такой светлой семьи. Сейчас же лишь рассмеялась, и спросила, вновь поправляя пушистую шаль:

— И когда же мы увидим эти оплоты ереси?

— Видимо, мы не увидим их и вовсе, — неожиданно вздохнул Светоч, опуская факел к лапе зверя: — Взляните-ка на гарду. Видите это отверстие?

Мы с Заком слаженно подались вперед, дабы изучить рисунок. А точнее его часть, ускользнувшую и от рыжего графа, и от меня, куда больше внимания уделившую рассказу и трем хищным мордам, нежели короткой лапе, обремененной широким клинком, гарда которого и в самом деле раскрошилась, как мне показалось, от времени. Но нет — необработанные края впадинки, образовывали неровный круг на дну которого поблескивал металл.

— Что это? — Удивленно спросила я, осторожно прикасаясь пальцами к краю.

— Замочная скважина, надо полагать. Очень необычная, но все же, банальная замочная скважина. — Серьезно ответил Светоч и объяснил, видя мой недоверчивый взгляд: — Думаю, ключом служил круглый амулет, размером с кулак, или чуть меньше, с письменами по ободу с шестеренками, замаскированными под некий герб — символ, скорее всего, такой же волк, с лицевой стороны… Довольно популярная одно время связка, незаменимая в случае долгой осады… Думаю, стоит спросить у барона и баронессы… Сегодня за ужином или после него… — Теребя выбившиеся из хвоста пряди, бормотал он, рассмеявшись моему удивлению и даже страху: — Не волнуйся! Сегодня в полдень прибыли виконты Кентебрельский и Катковский — личности шумные и заметные во всех смыслах. Так что нашему общему другу будет не до нас — два таких примера всевозможного грехопадения легко затмят твою скромную и молчаливую особу. Идем! — И сжав мою руку, Светоч уверенно зашагал прочь, забыв как сонливость, так и собственного брата, обогнавшего нас в нескольких шагах от выхода, скрытого за картиной в моей комнате.

Рыжим лисом метнулся вперед, и, обернувшись, внезапно приложил палец к губам, чтобы затем медленно провести им по основанию шеи. Вновь ушедший в себя Светоч встрепенулся, мгновенно подобравшись, словно змей перед броском.

Мало отличался от него и только что не скалящийся Зак. Приникнув к обратной стороне холста, где по моим расчетам находились глаза одного из слуг богини — белокурого и златокрылого Арсея, наблюдал он за чем-то сокрытым от меня.

Тут надо уточнить, что глаза эти, как выяснилось, имели одну особенность, а именно отводились вверх вместе со вторым слоем холста, открывая два отверстия, причудливо поименованные графами глазками.

К ним-то и приник раздраженный граф, жестом пригласивший присоединиться к себе брата и меня, послушно занявших оставшиеся отверстия глаз Аннесия — пухлотелого озорника-младенца, посланника богини, отвечающего за любовь и брак. Теперь каждый, кто бросил бы взгляд на картину, мог бы поклясться, что пухлощекий малыш радует взгляд не только нежным румянцем, да розоватыми крылышками, но и разными глазами, лихорадочно сверкающими среди падающих на лицо золотистых локонов. Впрочем, того кто метался по моей комнате меньше всего интересовали изменения, постигшие слуг Всемилостивой.

Несколько мгновений я рассматривала приземистую фигуру, мечущуюся по моим покоям, пока не узнала богатый плащ и серебро волос. «Служитель?» — Ужаснулась я, за эти дни возведшая врага графов в ранг чудовища из страшных сказок, что так любили рассказывать служанки на кухне, и к которым испытывала не поддающуюся логике тягу Элоиза.