Читаем Мгновенье - целая жизнь. Повесть о Феликсе Коне полностью

— Почетным председателем нашего войскового съезда я предлагаю избрать… Юзефа Пилсудского. — И, не дожидаясь аплодисментов, отправился на свое место в президиуме. Предложение полковника было неожиданным для многих делегатов, но, видя, что президиум горячо зааплодировал, стали аплодировать и делегаты. Светлана, естественно, аплодировала очень горячо и с недоумением поглядывала на Феликса Яковлевича, недовольно сдвинувшего брови и слишком уж усердно протиравшего очки.

Ораторов было много. Один прославляли манифест Временного правительства от 31 марта, в котором необходимость широких наступательных операций на фронте обосновывалась тем, что это нужно якобы для освобождения оккупированных польских земель. Другие — делегаты от солдат-поляков — требовали от правительства заключения такого мира, который бы гарантировал создание независимого социалистического польского государства.

Но эти голоса захлестывала высокая волна военно-патриотического психоза: наиболее верное решение польского вопроса виделось на полях сражений. Под восторженные крики представитель Верховного польского войскового комитета объявил о том, что комитет приступил к формированию особого Польского корпуса, что командовать этим корпусом поручено известному военному деятелю генералу Довбор-Мусницкому и что российский Генеральный штаб оказывает комитету самую решительную поддержку…

— Феликс Яковлевич, — спросила во время короткого перерыва Светлана, — я вижу, вы взволнованы, а что вам не нравится здесь, я никак не могу понять…

— Видите ли, Светлана, — ответил Кон, глядя прямо в темные глаза этой, по-видимому, очень искренней и доброй женщины, — мне очень многое не нравится…

— Что же именно?

— Нынешняя ситуация, например. Царизм свергнут, а империализм продолжает жить. Разве вам это не видится в атмосфере нынешнего съезда? Временное правительство пришло к власти на плечах революции. А теперь это же правительство пытается впрячь пролетариат и революционные войска в кровавую колесницу империалистической войны, гнусно спекулирует на желании солдат-поляков видеть свою родину свободной и независимой.

— Но разве для этого есть иная возможность, кроме победы над германскими и австрийскими армиями? — спросила Светлана не очень уверенно, и Феликс Яковлевич понял, что это не ее собственные мысли, а мысли полковника Пшебышевского.

— Есть. Победа над империалистической буржуазией и реакционной военщиной.

После перерыва слово предоставили Кону. Его, представителя левых польских социалистов, слушали очень внимательно, в напряженной тишине, и Феликсу Яковлевичу ни разу не пришлось усилить голос. Напряженное внимание делегатов он почувствовал сразу же, как только перешел к оценке текущего политического момента в стране. Он говорил о том, что пролетариат должен стремиться довести революцию до конца; что пролетариат не должен обмануться обещаниями Керенских и Церетели; что обещания Временного правительства разрешить польский вопрос в результате военных побед — есть пустая демагогия, рассчитанная на обман солдат-поляков; что создаваемая польская армия нужна буржуазии не для освобождения польского народа, а, наоборот, для удушения революционных завоеваний…

Свою речь Феликс Яковлевич закончил под такую овацию, какой не удостоился ни один оратор:

— Тот, кто говорит, что польская армия единое целое, что она объединяет по-братски попа и холопа, тот говорит контрреволюционные речи. Речи, рассчитанные на то, чтобы обмануть польских солдат, бывших крестьян, чтобы натравить этих трудящихся на рабочий класс России. Нет, товарищи солдаты-поляки, выход из войны надо искать там, где его ищут российские солдаты, а именно на путях революции!

— Поздравляю, — сказал полковник Пшебышевский Кону в перерыве. — Ваша речь — образец политической полемики, но не более. Ваша позиция нереальна, потому что она лишена конкретных установок. Вот мне Временное правительство говорит: прогоните немцев с польских земель, и мы вам отдадим вашу Польшу. Это — конкретно. Я знаю, что мне делать. Я иду воевать. А с чем связываете свободу Польши вы? С какой-то мифической революцией.

— Пролетарская социалистическая революция — это вопрос ближайшего будущего. Победивший пролетариат России немедленно даст свободу и независимость пролетарской Польше.

Полковник сдержанно улыбнулся:

— Легко отдавать то, чего не имеешь. Ваш декрет будет стоить не больше, чем обыкновенный лист бумаги.

— Победа пролетарской революции в России вызовет цепную реакцию революций в Европе. И в первую очередь революционные события захлестнут страны, наиболее пострадавшие от войны — Германию и Австро-Венгрию.

— Вот видите господин Кон, в чем мы расходимся… Вы верите в силу революционных декретов, а я — в силу российского оружия.

— Неправда, полковник. Я тоже верю в силу российского оружия. Но главное оружие революционного народа России — не пушки и не штыки, а его вера в революцию.


Перейти на страницу:

Все книги серии Пламенные революционеры

Последний день жизни. Повесть об Эжене Варлене
Последний день жизни. Повесть об Эжене Варлене

Перу Арсения Рутько принадлежат книги, посвященные революционерам и революционной борьбе. Это — «Пленительная звезда», «И жизнью и смертью», «Детство на Волге», «У зеленой колыбели», «Оплачена многаю кровью…» Тешам современности посвящены его романы «Бессмертная земля», «Есть море синее», «Сквозь сердце», «Светлый плен».Наталья Туманова — историк по образованию, журналист и прозаик. Ее книги адресованы детям и юношеству: «Не отдавайте им друзей», «Родимое пятно», «Счастливого льда, девочки», «Давно в Цагвери». В 1981 году в серии «Пламенные революционеры» вышла пх совместная книга «Ничего для себя» о Луизе Мишель.Повесть «Последний день жизни» рассказывает об Эжене Варлене, французском рабочем переплетчике, деятеле Парижской Коммуны.

Арсений Иванович Рутько , Наталья Львовна Туманова

Историческая проза

Похожие книги

100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары