Мгновения

Группа отправилась в путь. Гвардии лейтенант Низов сразу же задал далеко не прогулочный темп. Но Разгуляев был неплохим лыжником, и потому поначалу шел даже в охотку. Постепенно километры, оставленные за спиной, начали давать о себе знать. Тяжелее, чем раньше, показались автомат и вещмешок, ноги становились ватными, непослушными, и лыжи скользили уже не так ладно. Разгуляев понял: он выдыхается. Солдат старался не показать вида, шел вперед из последних сил. И вдруг…

Раздавшийся в тишине треск был неожиданным, словно выстрел в спину. Низов быстро обернулся и увидел, что Разгуляев лежит на снегу, как-то неловко завалившись на бок, задрав вверх почти наполовину обломанную лыжу. «Этого только не хватало», — командир почувствовал, как в нем закипает злость на все сразу: на танки, которые, будто растворились, исчезли в бесчисленных рощах и перелесках, на неосторожного солдата да и на себя, пока не знающего толком, что теперь делать.

Низов подъехал к лежащему Разгуляеву, негромко, но требовательно сказал:

— Вставайте, отдыхать будем потом.

— Не могу, товарищ гвардии лейтенант, — глухо отозвался солдат. — Больше нет сил.

— Вставайте, надо идти! — повторил Низов, повысив голос.

Разгуляев молчал. «Пусть кричит, наказывает, пусть делает все, что хочет, — думал он. — Но встать я не могу».

Командир склонился над разведчиком, увидел запавшие с обледеневшими ресницами глаза. Их взгляд не выражал ничего. «Сломался, — понял Низов. — Строгость или уговоры не помогут».

— Послушайте, Разгуляев, здесь под снегом — болото, — спокойно заметил Низов. — Смотрите, вода уже проступает.

Солдат стал медленно подниматься. Низов поддержал его, помог опереться на палки. Стоявший рядом Литовченко не удержался, прыснул в рукавицу. Командир жестом показал ему: сейчас не до шуток. Подошел Абушев и быстро расстегнул крепление на своей лыже, снял ее.

— Давай, Валера, надевай быстрее. А я как-нибудь и на твоем обломке.

У Разгуляева не хватило сил отказаться от помощи. И вдруг до него дошло: Абушев — самый строгий сержант в роте, назвал его по имени!

А Низов, глядя на заместителя командира взвода, почувствовал, как у него теплеет на душе. И когда снова двинулись вперед, он не раз замечал, как пересиливая усталость, довольно споро идет Разгуляев, с трудом, отталкиваясь палками на сломанной лыже, поспевает и Абушев.

Танки они так и не нашли. На отдых расположились на опушке леса в старом глубоком капонире. Сняв лыжи, привалились спинами к промерзлой стене и сидели молча, в какой-то полудреме — ни разговаривать, ни двигаться не было сил.

Низов заставил себя очнуться от этого полузабытья, поднялся на непослушные после ходьбы ноги. Поежился — разгоряченная спина успела немного застыть. Потом осмотрелся. Седое, с дымкой утро обещало холодный день. Да и сейчас мороз закручивал все крепче.

Командир взглянул на часы. Приближалось время выхода на связь. «А сообщить практически нечего, — думал он. — В указанных для поиска квадратах танков не оказалось. И нашей вины здесь нет. Мы честно сделали свое дело. Тогда чья вина? Ничья. Но почему я об этом? Ведь можно доложить результаты разведки и спокойно ждать вечера, а потом вести группу обратно».

Еще ночью у Низова возникло сомнение в том, что в указанных квадратах могут быть танки. Он отогнал его и продолжал вести группу по намеченному маршруту. Потом Разгуляев сломал лыжу, и Низову стало не до сомнений.

И вот теперь, когда времени для раздумий хватало с избытком, он снова вернулся к тем мыслям. И то, что возникло подспудно, скорее как предчувствие, постепенно обретало четкость и конкретность. Ему даже не потребовалась карта, чтобы сверить свои соображения с данными обстановки. Низов помнил ее и так.

«Вот боевые порядки обороняющихся, — рассуждал командир. — Один из стыков в них, казалось бы, неоправданно велик и при этом ничем не прикрыт. Он — как щель в кряже. Ударь сюда, и оборона развалится. Очень заманчиво. На том расчет и построен. Когда наступающие вклинятся на стыке, их внезапно контратакует танковый резерв. Мы и искали его на тех рубежах, откуда наиболее выгодно нанести удар. Но там ничего нет. Все верно. Пока и быть не должно. Танки сейчас где-то в другом районе, они ждут своего часа, а когда он пробьет, стремительно выдвинутся, пойдут в контратаку».

Все стало ясным и логичным. Но чтобы прийти к этому, понадобилась целая ночь трудного, изматывающего поиска. «А впереди другая…» Низов поймал себя на том, что подумал об этом, как о деле уже решенном. Впрочем, так оно и есть. Незачем играть в прятки с самим собой. Он принял решение продолжать разведку еще раньше, когда задал вопрос: сможет ли смириться с неудачей? А все последующие рассуждения оказались ничем иным, как поиском новой возможности выполнить задачу. Он принял такое решение, хотя знал, что его люди на пределе сил, и им предстоит пережить тяжелый день.