Мгновения

К 12 марта под Петроградом была сосредоточена вся дивизия. В пути находились три тяжелых артиллерийских дивизиона из войск Западного фронта, а также железнодорожные артиллерийские установки из Новороссийска и Туапсе. В Северной и Южной группах уже было сконцентрировано около 16 тысяч штыков и сабель, но сосредоточение войск продолжалось.

Днем 11 марта заработал аппарат прямой связи с Москвой. Тухачевский, держа в руках узкую полоску грубой серой бумаги, всматривался в плохо пропечатанные буквы.

«— Здравствуйте, Михаил Николаевич. Как у вас дела?

— Здравствуйте, Сергей Сергеевич. Продолжаем сосредоточение. Сейчас в воздухе 29 аэропланов, вылетели на Кронштадт. Вчера был в Южгруппе. Артиллерия произвела плохое впечатление, меняем начарта… Усиленно готовимся и организуем штурм, который я считаю делом серьезным.

— Самое скверное — это начало оттепели и необходимость ускорить события, так как потом не доберемся до Кронштадта.

— Хотя и меня пугает оттепель и торопят политические персоны, все же не хочется атаковать до сосредоточения всех частей, что ожидаю завтра в ночь.

— Я тоже понимаю, что здесь горячиться нам нельзя, но надо ускорить все то, что требуется для подготовки штурма: скорейшее сосредоточение артиллерии, произвести пристрелку ну и атаковать, когда будут для этого силы».

Зиновьев, не очень-то хорошо разбиравшийся в военных вопросах, требовал, и требовал очень настойчиво, немедленного штурма. Тухачевский доказывал ему, что необходимо сосредоточить достаточное количество войск, что вторая неудача может иметь тяжелейшие последствия. Но убедить председателя комитета обороны было трудно, и командарму очень вежливо, с присущим ему тактом пришлось сослаться на свои права командующего армией, подчиняющегося лично Главкому.

Зиновьев понял, что за военную сторону дела отвечает командарм, наделенный широкими полномочиями приказом Реввоенсовета Республики и умерил свои требования, уже не настаивая в категорической форме на немедленном возобновлении штурма. Тухачевский получил несколько дней, которые были так необходимы для сосредоточения всех частей и выработки окончательного плана операции.

Основная идея штурма мятежной крепости оставалась прежней: концентрированный удар Северной и Южной групп войск по острову. Но чтобы ослабить и в какой-то мере рассредоточить внимание противника, Тухачевский предложил вести штурм с южного берега залива двумя колоннами. Сил для этого было достаточно, а двойной удар с разных направлений деморализует противника.

Вечером 8 марта о неудаче под Кронштадтом известили делегатов X съезда партии. На закрытом заседании по инициативе В. И. Ленина принимается решение о направлении части делегатов и гостей съезда непосредственно в ряды действующей армии.

Под Кронштадт отправилось около 300 делегатов во главе с К. Е. Ворошиловым. Перед отъездом 10 марта В. И. Ленин беседовал со старейшинами делегаций X съезда партии. Владимир Ильич говорил о том, что делегатам предстоит поднять боевой дух в полках, готовящихся к штурму крепости, сцементировать эти полки.

11 марта посланцы съезда пополнили Южную и Северную группы войск. К. Е. Ворошилов был назначен комиссаром Южной группы, Ю. В. Саблин — помощником командующего Южной группы, И. Ф. Федько — командиром 187-й стрелковой бригады, А. С. Бубнов и В. П. Затонский — особоуполномоченными частей. Прибытие большой группы делегатов X съезда партии в части 7-й армии воодушевило и командиров, и бойцов, вселило уверенность в победу над мятежниками.

Работа в штабе армии не прекращалась и ночью. Почти непрерывно к вокзалу подходили воинские эшелоны. Нужно было организовать выгрузку тяжелых орудий, боеприпасов, воинских частей, распределять их между Северной и Южной группами, руководить переброской на Лисий Нос и в Ораниенбаум. Перемытов, руководивший штабом, заканчивал работу глубокой ночью. Но рано утром сотрудники штаба, приходившие на Дворцовую площадь, видели его за письменным столом, чисто выбритого, подтянутого, в начищенных до блеска сапогах и без каких-либо следов усталости на лице.