Мгновения Амелии

Вокруг дрейфуют киты, огибая верхушки деревьев, и уверенно уплывают к надвигающемуся урагану, который не способны поколебать ни погода, ни время, ни девчачьи проблемы.

– Амелия?

Я подпрыгиваю, и рука сама собой театрально подлетает к сердцу, как у глупой южной красавицы из фильмов.

– Нолан, – называю его по имени от неожиданности. Хотя такое обращение кажется мне наиболее правильным, да и Алекс с Валери к нему так обращаются, когда она не называет его «тот парень».

Он не поправляет меня.

Нолан подкрался ко мне из-за ограждающих пляж кустов, как один из трех рыцарей из «Орманских хроник» – его собственных произведений. Он становится рядом и прослеживает мой прикованный к деревьям взгляд, и его лицо выражает недоумение.

– Наблюдаешь за птицами?

Не стоит притворяться, что я такая же ярая любительница чтения, какой была раньше. Через несколько дней я снова проснусь в крошечном родительском доме такой же одинокой, каким бывает человек без любимого. Посмотрю на пиццу в холодильнике, решу, что даже для меня она залежалась, и закажу новую. Уберу подальше испорченные книги Дженны, вытряхну мамины пепельницы и начну подготовку к дальнейшей жизни.

Схожу на подготовительные курсы. Не сверну с распланированного подругой пути, испытывая благодарность за такую привилегию, и начхаю на то, что предстоит изучать. Начну слушать девиз своего сердца «Я есть, я живу, я существую».

Но сейчас я буду новой собой, настоящей и искренней. Я морально сломлена, рядом нет подруги, но меня не покинули разум и здоровое любопытство. И я открыто воспользуюсь ими, чтобы выяснить, что Нолан Эндсли помнит о Дженне и известно ли ему о сто первом экземпляре, который я спрятала под подушкой в гостевой комнате Валери. Призвав на помощь все свое очарование, я доберусь до оставшегося кусочка Дженны, чтобы впоследствии поместить его в склеп в своем сердце.

Что мне терять?

Я говорю правду, а не придумываю социально удобный ответ типа «любовалась деревьями» или «задумалась».

– Скорее за китами.

Нолан Эндсли как ни в чем не бывало щурится на меня и переводит взгляд на небо.

– На деревьях? Они летают?

– Иногда, – роняю, приятно удивленная тем, что он подыгрывает, – по большей части я представляю, как они выплывают посреди океана.

Под порывами ветра листва шуршит еще одну симфонию, акцент в которой расставляют тяжелые и отрывистые выдохи Уолли. Он обежал деревья, чтобы усесться возле нас с Ноланом.

Нас с Ноланом.

– Я прихожу сюда раз в неделю и ни разу не представлял плавающих среди деревьев китов, – говорит он, глядя вверх. – Какие они?

Я хмурюсь.

– Обычно косатки, но сегодня точно синие киты.

– Ты знала, что технически косатки не киты? Они относятся к семейству дельфиновых. – Он продолжает вглядываться в кроны, будто мы на самом деле видим одно и то же. Эндсли не улыбается и явно не совсем проникся моей фантазией, хотя и не отталкивает меня.

– Знала, – бросаю я. – А ты вообще-то никогда не видел летающих китов.

– Теперь увидел, – просто отвечает он.

– Теперь увидел, – эхом отзываюсь я.

Украдкой кошусь на него, не желая пялиться в открытую. За пределами книжного магазина он спокойней, менее осторожный и напряженный. Хотя все равно остается штормом, который немного успокоился и вместо урагана и разрушений обещает только ливень. Кажется, что с китами уплывают прошлая ночь, снимки пса, Алекса и деревьев; оставляя нас измененными и неуверенными.

Но мне стоит рассчитывать только на это. Кто знает, захочет ли парень встретиться со мной снова. Так что я заставляю себя нарушить тишину.

– Алекс сказал, что здесь есть крепость.

Он фыркает.

– «Крепость».

– Это не крепость?

Нолан Эндсли не запрограммирован на ответы. Засунув руки в карманы джинсов, он шагает вдоль берега. Под объемным коричневым свитером его тело выглядит крупнее. Уолли послушно следует за ним, а потом неожиданно срывается на своих длинных лапах в галоп.

Создается впечатление, что до конца пути я буду идти позади Нолана, но в какой-то момент он останавливается, давая мне возможность догнать себя. Теперь мы бредем бок о бок, не в такт шурша ботинками по песку.

Мне не хватает прогулок с Дженной до кабинетов в школе, среди книжных полок на фестивалях, в библиотеках и магазинах. Она утверждала, что предпочитает искать произведения в одиночестве, но когда я предлагала составить компанию, никогда не отказывала. И пусть вела себя раздраженно, но так и не смогла изобрести продуктивный метод подбора книги в одиночку. Как и я.

На долю секунды я забываю, что шагаю рядом с известным автором, отчего он превращается в просто парня, сидящего на ковре с фиговым мобильником. На долю секунды заглушаю внутренний голос, настаивающий на том, что я слишком подавлена и жалка, чтобы стать кому-либо другом, и смело беру Нолана под руку.

Он замирает, и мое сердце перестает биться. Еще не начав, я уже все испортила, зайдя слишком далеко. Он не хочет, чтобы к нему прикасались, и уж точно не я.

– Амелия, – произносит он не предупреждающе, а утвердительно.

– Нолан?

Она опускает взгляд на наши переплетенные руки и говорит: