Мгновения вечности

Я действительно больше не приезжал в этот город и вообще перестал ездить по стране. «Люди, которые хотят понять меня, сами приедут ко мне, — рассудил я. — И с какой стати мне вмешиваться в жизнь людей, которые не хотят понять меня? Если они не хотят, чтобы я приезжал в их город... Это же их родной город. Они вольны вечно оставаться болванами, и я уважаю их намерение. Я не могу заставить их достичь просветления. Пусть они остаются омраченными, ведь таков их выбор. С какой стати мне беспокоиться о них?»

Тот день стал последней каплей, я больше никуда не ездил.

Встречи с буддистами

Гаутаму Будду я люблю больше всех мастеров. Я говорю о нем всю жизнь. Даже говоря о других людях, я все равно говорю о Гаутаме Будде. Запомните это мое признание. Я не могу говорить об Иисусе или Магомете, не подразумевая Будду. Другое дело, что я могу и не упомянуть Будду прямо. Но я в самом деле не способен говорить, не имея в виду Будду. Он сама моя плоть и кровь. Он само мое безмолвие, моя песня.

Обычно религии вроде христианства и ислама боятся, что если они позволят кому-нибудь подойти слишком близко, то они могут потерять свою оригинальность. А буддизм никогда ничего не боялся и сохранил свое лицо.

Я бывал на буддистских конференциях, на которых присутствовали люди из Тибета, Японии, Шри-Ланки, Китая, Бирмы и других стран. Я своими глазами видел, что они различаются, и все же эти люди соединены своей преданностью Гаутаме Будде. В этом моменте все они сходились.

Я посещал конференции разных религий, но лишь буддистские конференции были поистине уникальны, потому что я использовал собственный опыт для толкования учений Будды. Толкования были различными, и я также приводил отличную от прочих интерпретацию.

Буддисты слушали тихо, доброжелательно и внимательно. Они благодарили меня. «Нам и в голову не приходило, что можно привести и такое толкование, — говорили они. — Вы показали нам Будду с другой стороны, а люди вот уже двадцать пять веков не могли найти такой угол зрения на Будду».

Один из буддистских лидеров Бхадант Ананд Каусальяян сказал мне: «Все, что вы говорите, кажется разумным. Притчи, которые вы рассказываете о Гаутаме Будде, выглядят совершенно правдивыми, но я поискал в священных писаниях (а буддистские тексты я изучал всю жизнь) и не нашел в них несколько ваших притч».

«Какие притчи вы не нашли?» — осведомился я.

«Одна ваша притча мне особенно понравилась, — ответил он. — Я искал ее в первоисточниках целых три года, но ее нигде нет. Наверно, вы придумали ее».

Эту притчу я часто рассказывал. Гаутама Будда идет по дороге. На его лицо садится муха, а он в это время говорит со своим учеником Анандой. Будда машинально отмахивается, и муха улетает. Потом он сразу же перестает говорить, так как замечает, что махнул рукой неосознанно. А для Будды единственная ошибка в жизни этот как раз действие без осознанности, даже если это просто машинальное движение рукой, пусть он и навредил никому.

Будда снова принимает позу до того, как на его лицо села муха, и внимательно проводит рукой вдоль лица, хотя мухи уже нет. Ананда удивляется поведению мастера и говорит: «Ты уже давно смахнул муху. Зачем тебе это? Муха все равно улетела».

Будда объясняет: «В прошлый раз я махнул рукой машинально, тем самым совершив ошибку. Теперь же я делаю все так, как мне и следовало поступить с самого начала. Таким образом, я даю тебе урок, чтобы с тобой никогда не случалось ничего подобного. На этот раз я махнул рукой осознанно, и муха здесь не при чем. Суть в том, есть или нет в моей руке осознанность, грация, любовь и сострадание. Теперь все правильно. Именно так и следует вести себя».

Я рассказал эту притчу в Нагпуре на буддисткой конференции. Ее услышал Ананд Каусальяян. Спустя три года в Бодхгайе на всемирной буддистской конференции он сказал: «Эта притча прекрасна, в ней присутствует дух буддизма, поэтому мне хочется поверить в то, что именно так все и было. Но в священных писаниях такой притчи нет».

«Не думайте о священных писаниях, — посоветовал я. — Весь вопрос в том, что характеризует ли эта притча Гаутаму Будду или нет, есть ли в ней дух самого Гаутамы Будды».

«Разумеется, есть, — согласился Ананд Каусальяян. — Суть его учения выражается как раз осознанностью. Человек должен осознанно выполнять любое свое действие. Но ваша притча не историческая».

«Кому нужна эта история?» — отмахнулся я.