Мгновения вечности

Когда я разговаривал с Индирой Ганди, мне удалось убедить ее, и она сказала: «Вы правы, но мы ничего не может изменить, потому что в таком случае против нас проголосуют индуисты, мусульмане, христиане, и мне придется уйти в отставку. Неужели вы этого хотите?»

«Я бы на вашем месте либо что-то предпринял, либо подал прошение об отставке, — ответил я. — Иначе что еще делать? Если я не могу принимать правильные решения, тогда зачем мне быть премьер-министром Индии? Пусть кто-нибудь другой сделает попытку. Отдайте всю власть мне, а сами уйдите на покой. Через десять лет я изменю всю страну». Но кто откажется от власти?

Когда я был в Индии, то говорил обо всех трудностях, с которыми сталкивается эта страна, а вместе с ней в той или иной степени любая страна. Но ни один политик не был готов слушать меня просто потому, что мои предложения мешали их корыстным планам. Ни один религиозный лидер не хотел слушать меня. Я подрывал саму основу их профессии, их торгового дела.

Ни одному политику не хватило мужества даже встретиться со мной, потому что если бы народ узнал о том, что ко мне пришел премьер-министр или президент, на его политическом горизонте замаячила бы отставка.

Они знали, что я говорю правду, и если бы они послушали меня, тогда Индия не переживала бы такие черные дни, как сейчас.

С какими же трудностями сталкивается Индия? По сути, это трудности всего мира. Половина населения голодает. Скоро Индия превратится в огромную Эфиопию. Африканская Эфиопия — маленькая страна. Пятьдесят процентов населения Индии составляет четыреста миллионов человек. Если каждый второй гражданин этой страны умирает, то каждый первый не хочет жить в стране мертвых. В Индии могут вспыхнуть мятежи, здесь люди будут становиться коммунистами. Есть все предпосылки к такому развитию ситуации.

Когда человеку нечего терять, он может решиться на что угодно, совершить любое преступление. Если половина населения страны умирает от голода, то вторая половина все равно не будет знать покоя.

Тридцать лет я призываю легализовать аборты. Но такое предложение противоречит религиозным догмам, поэтому верующие ополчились на меня. Они утверждают, что я подрываю религию. Пусть они попросят свои религии дать еду, кров, одежду, работу половине индийцев. Они должны вцепиться в своих религиозных вожаков!

Я часто просил политиков и священников ввести методы контроля над рождаемостью, но они осуждали меня. Они говорили, что я пытаюсь подорвать нравственность населения: мол, если люди станут пить таблетки, тогда индийцы нравственно деградируют, ведь в Индии царит строгое единобрачие.

В Индии и сейчас есть люди, у которых по шестнадцать, восемнадцать детей. Как только женщина достигла половой зрелости, она до самой менопаузы будет рожать. Она превращается в репродуктивную машину. Разумеется, у нее не остается времени на свое личное развитие. Вся ее жизнь это беременность и воспитание детей. Не успел младенец достичь шести месяцев, как его мать уже снова беременна. К женщинам в Индии обращаются как со скотом.

Все это общеизвестно, не нужно даже напрягать интеллект. Но никто не был готов выслушать меня, все думали лишь о морали.

Разуметься, все мои предложения противоречили интересам политиков и священников. Но если бы они послушали меня, тогда Индия не оказалась бы в таком плачевном состоянии, потому что когда я только начал делать такие предложения, население страны было вполовину меньше нынешнего. Индийцы и сейчас ударными темпами производят на свет детей.

Все индийцы были против меня. Вы удивитесь тому, что политики внушали народу, что я еще слишком молод и ничего не смыслю в сложных вопросах морали, религии, духовности. Один девяностолетний политик высшего звена осудил меня лишь за то, что я был молод.

На каком-то публичном собрании я бросил ему открытый вызов. «Я готов обсуждать трудности перед массами народы на этой самой сцене, — сказал я. — И если я не могу быть правым уже только потому, что слишком молод, то вы не можете быть правым уже только потому, что вы старый. Но возраст человека это еще не аргумент. Все решает дискуссия. Я говорю, что население Индии растет столь угрожающими темпами, что скоро здесь все превратятся в нищих. Что вы ответите мне?»

Вообще-то, я сказал, что если у него осталось достоинство, тогда ему следует немедленно покончить с жизнью самоубийством. «Зачем вы нужны? — спросил я. — Чем вы занимаетесь в свои девяносто лет?» Все его коллеги, современники уже умерли, даже их дети были стариками, самому старому было семьдесят лет. «Какая от вас польза? — требовал я ответа от этого политика. — Вы лежите на нас тяжким грузом, вы постоянно болеете и лежите в постели. Но вы все равно не хотите уйти в отставку, не хотите уступить свое место новому депутату».