Мгновения вечности

Это ваш долг и вы отвечаете за это. Мы готовы поддержать закон и конституцию, и мы готовы помочь поймать всех этих двадцать преступников, потому что они нам самим нужны, мы предполагаем, где они могут быть. У нас есть саньясины во всем мире. И когда они были в Зурихе, саньясины из Зуриха следили за ними. Когда они отправились в Германию, немецкие саньясины следили за ними. А теперь они во Франции. Куда бы те ни отправились, мои саньясины будут следить за ними, будут наблюдать за ними. Но ФБР даже не удосужилось сообщить Интерполу обо всем произошедшем, не рассказали о том, что эти люди совершили преступление, и теперь их следует привезти обратно в Америку.

Наверное, Шила вернется обратно, возможно, ФБР уже договорилось с преступниками, кто знает. Они способны и не на такое, они могут предоставить им неприкосновенность, и тогда они посадят вместо них невинных саньясинов, могут посадить на десять лет, на двадцать лет, на всю жизнь.

И я созвал пресс-конференцию для того, чтобы прояснить эти вопросы, этому нельзя позволить случиться. Когда мы помогаем и сотрудничаем, мы делаем это бескорыстно, а они не хотят с нами сотрудничать. Я услышал, что из-за того, что я созвал пресс-конференцию, и я раскрыл их планы, они упаковали чемоданы и уехали из общины. Это так странно: если вы из федеральной полиции, если вы из полиции штата, если вы из полиции округа, неужели вы будете так трусить? Они струсили, потому что испугались этой пресс-конференции. Вместо того чтобы паковать вещи, они должны были прийти сюда, они были в общине семь дней. Мы принимали их в гости в течение недели, мы помогали им всевозможными способами, мы оказали им свое гостеприимство, а они сделали нас преступниками.

Это хорошо известный психологический факт: преступники и полицейские очень похожи друг на друга. Преступники, нанятые правительством, становятся ФБР, КГБ, а преступники, которых никто не нанимал, оказываются в тюрьме, на электрическом стуле, их приговаривают к смертной казни, но и те, и другие принадлежат к одной и той же категории, ум у них одинаковый.

А теперь если у вас есть вопросы, вы можете задавать.

— Позволите ли вы уехать этим правительственным чиновникам, которые приехали в вашу общину расследовать это дело, поможете ли вы им сложить чемоданы, или нет?

— Сначала они должны взять мои показания в присутствии прессы. Это обязательное условие, которое не будет компромиссом. Мне бы хотелось дать показания и записать их по видео до того, как дело закроют. Но теперь у меня такой возможности нет.

— Не думаете ли вы, что в том, что произошло в вашей общине с Шилой, замешано правительство?

— Это возможно, американское правительство могло это сделать, потому что я молчал три с половиной года, и был в уединении. Шила со своей группой следила за общиной все это время. Правительство могло просто нанять их, чтобы они сделали все это и покинули общину, потому что именно они за все отвечали. Они покинули общину, но община продолжает существовать. То, что они покинули общину, не привело к ее исчезновению, люди в общине достаточно разумны. К счастью только разумные люди живут в нашей общине. И поэтому все отлично.

Когда я гляжу назад, мне кажется, что это вполне возможно, потому что Шила перестала покупать даже еду и все необходимое для общины: одежду и все подобное перед отъездом. В тот день, в который она уехала, еды в общине вообще не осталось. Мне кажется, это было запланировано заранее, чтобы вызвать панику, хаос. Одежды не было, еды не было. Она покинула общину, оставив ее с огромными долгами: около двадцати миллионов долларов, а ее секретарша говорит, что у нее есть банковские счета в Швейцарии на двадцать миллионов долларов.

Поэтому есть такая возможность: тем или иным образом они умудрились сбежать, а сбежало двадцать человек вместе с Шилой, без объяснений, не встретившись со мной, чтобы попрощаться. Правительство, наверное, надеялось, что в таком случае община распадется. Но этого не случилось. Нас удалось выжить, и мы справились со всем отлично. И им эта попытка уничтожить общину не удалась.

Раджнишизма больше нет, как и оранжевых одежд и мал

Раджниш обратил внимание на реакцию саньясинов в общине. Двадцать шестого сентября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года Раджниш провозгласил конец раджнишизма, и попросил снять оранжевые одежды и малы.

Саньясины перестали поклоняться правильно, они перестали работать как раньше. Они заканчивают работу рано, как будто бы им нужна диктатура для того, чтобы работать. Ответственность означает то, что вы делаете все наилучшим образом, и никто не должен вам диктовать, что вам делать. Каждый хочет решать, что ему делать, а чего не делать. Если все пять тысяч саньясинов будут решать, кто как хочет, неужели вы думаете, получится хоть что-то?