Мгновенная карма

Джуд уходит, а я пытаюсь сосредоточиться на своем задании. Мне остается дописать всего лишь несколько предложений, но работа не клеится. Слова Джуда звучат у меня в ушах, как и замечание Квинта, что больше всего бесит. Расслабься. Повеселись.

Я чувствую, как Ари время от времени бросает на меня рассеянный взгляд. Она самый чуткий человек из всех, кого я знаю, и всегда улавливает чужое настроение. Но она также знает, что я заговорю, когда буду готова, и подталкивать меня к этому бессмысленно. Поэтому мы занимаемся своими делами в тишине – я заканчиваю статью, а она что-то записывает в блокноте. Впрочем, тишина – понятие относительное, учитывая непрекращающуюся атаку на наши уши певческого мастерства разного уровня. Некоторые действительно поют неплохо. Один парень исполняет новейший сингл Бруно Марса, а женщина из-за соседнего столика потрясающе перевоплощается в Шер. Но другие исполнители явно не дотягивают до звезд. Слишком уж заикаются и запинаются, неловко переминаются с ноги на ногу, безнадежно вглядываясь в строки текста на экране.

У меня собственная теория о караоке, которую я разработала еще во времена наших семейных вечеров. Никто в зале не ожидает увидеть на сцене настоящую Бейонсе, но, если ты собираешься туда подняться, нужно хотя бы попытаться развлечь публику. Если у тебя отличный певческий голос – замечательно. Тогда просто выпусти его на волю. Но если с голосом не повезло, придется как-то компенсировать это. Скажем, танцем. Улыбкой. Зрительным контактом с аудиторией. Сделай вид, будто тебе весело, даже если дрожишь от страха, и твое выступление пройдет намного ярче, чем предполагалось.

– Готово. – Я захлопываю крышку ноутбука. – Последнее задание в этом году. Все, в расчете. – Я беру свой коктейль «Ширли Темпл», который даже еще не пробовала, и делаю глоток. Вкус, возможно, слишком водянистый, но сладость вишневого сиропа ощущается как заслуженная награда.

Все это время я почти не обращала внимания на Ари, но теперь могу сказать, что у нее родились свежие идеи. Только я собираюсь спросить, работает ли она над чем-то новым или редактирует старое, как слышу, как объявляют ее имя:

– Следующий номер – Арасели Эскаланте!

Мы обе удивленно поднимаем глаза. Триш Роксби смотрит на нас, сжимая в руке микрофон.

– Такое имя! Надеюсь, на этой сцене появится суперзвезда. Ждем тебя, Арасели!

Ари взволнованно смотрит на меня.

– Когда ты успела записаться? – спрашиваю я.

– Пока ты работала, – отвечает она. – Ладно, я пошла.

Она выходит из-за столика и идет к маленькой сцене. Движения у нее скованные, как у робота. Едва она берет микрофон в руки, я внутренне съеживаюсь. Теперь я жалею, что не поделилась с ней своей теорией караоке.

Большинство предпочитает исполнять песни стоя, хотя напротив монитора поставили высокий табурет. Ари пододвигает его ближе к микрофону. Мне кажется, зря она это делает – когда стоишь, у тебя больше энергии, больше пространства для маневра, – но понимаю, что сидя ей будет спокойнее, потому что она хочет пройти это испытание без дрожи в коленях.

На экране монитора всплывает название ее песни: «Поцелуй, чтобы можно было помечтать» Луи Армстронга. Мне эта песня не знакома, хотя это мало о чем говорит.

Звучит джазовая фортепианная мелодия, и Ари прикрывает глаза. Она так и начинает петь с закрытыми глазами. Голос у нее нежный, почти хрупкий, и песня так похожа на нее. Романтическая. Мечтательная. Обнадеживающая. Эмоции Ари проникают в меня вместе с музыкой, и совершенно очевидно, что она любит эту песню. Слова, мелодия – все ей близко, и она держит свои чувства в пузыре, который вот-вот лопнет.

Слушать ее – одно удовольствие, и я горжусь тем, что у нее хватило смелости выйти на сцену и петь не на потребу публике, а от чистого сердца.

Почему-то я нахожу глазами Квинта. Он сидит спиной ко мне, глядя на Ари, а его подружка все еще поглощена телефоном. Я замечаю, что волосы Квинта растрепаны на затылке, словно он сегодня не потрудился причесаться.

И тут Квинт поворачивает голову. Он выглядит угрюмым. На секунду мне кажется, что он оборачивается, чувствуя, что я смотрю на него, оцениваю. Но нет, его внимание приковано к соседнему столику. Я вытягиваю шею и вижу там двух парней студенческого возраста. Один из них допивает остатки пива. Другой складывает ладони рупором и кричит:

– Завязывай с этим унылым джазовым дерьмом!

У меня отвисает челюсть. Что, простите?

Его друзья хохочут, а тот, что с пивом, машет пустым стаканом:

– Иди к нам. Я подарю тебе поцелуй, о котором ты мечтаешь!

Другой парень добавляет:

– Может, тогда мы сыграем настоящую музыку!

Немыслимо. Да они издеваются над ней. Что не так с этими людьми?

Я перевожу взгляд на Ари. Она все еще поет, но теперь ее глаза открыты, а голос неуверенно дрожит, и щеки пылают.

Я думаю о том, как много значит для нее этот момент, и невольно сжимаю под столом кулаки, возмущенная тем, как эти придурки только что его испортили.