МИ (Цикл)

Корпус скрипел и сгибался, когда корабль ощущал на себе давление волн и нарастающий ветер. Закончив с трапезой, колдунья повернула ручку в масляной лампе, чтобы убрать фитиль и погасить пламя. В ее тесной каюте теперь была лишь темнота и звуки сопротивляющегося корабля.

Никки лежала на спине на своей узкой койке, пытаясь заснуть, чувствуя, как, подобно волнам снаружи, заиграли внутренности. Вскоре она обернулась покрывалом и ее пробрала дрожь. Озноб становился все сильнее. Мускулы сжались, в голове появился стук.

Через час Никки поняла, что похлебка была отравлена, а не просто испорчена, — и содержала какое-то смертельное вещество. Она должна была догадаться, ей следовало быть более осторожной. Многие пытались убить ее раньше, многие.

Но все же оставалось непонятным: зачем Бэннон решил ее отравить. Нет, она не могла в это поверить. Простой, усердный молодой человек не мог быть ни интриганом, ни изменником. Она доверяла еде, принесенной им лично.

Но одурачить можно было самого юношу.

Никки свернулась калачиком, тяжело дыша, пытаясь погасить огонь в своих внутренностях. На коже выступила испарина, дрожь, усилившись, стала похожа на судороги. Ее мутило, будто кто-то вонзил в живот копье и крутил его вместе с кишками. Он испугалась, что их вырвет, как случилось с тем ныряльщиком.

Едва ли в состоянии что-то видеть или соображать, Никки соскользнула со своей койки и встала, покачиваясь на ослабевших ногах. Колени чуть не подогнулись, но она успела ухватиться за доски перегородки. Кружилась голова. Ее вырвало, словно чья-то невидимая рука дошла до горла и пыталась выдернуть внутренности.

Опершись о стену каюты, Никки едва держалась на ногах, и с трудом заметила, что «Идущий» содрогнулся под шквалом волн. Зрение размылось, но в каюте и так было темно, поэтому она все равно ничего не могла разглядеть. Мышцы казались мокрой тряпкой.

Чтобы ей помогли, Никки нужно было добраться до Натана. Она не могла думать ни о ком другом. Должно быть, волшебник сможет очистить ее от яда и залечить повреждения. Лишь бы только отыскать дверь в этой вращающейся каюте.

Ее снова стошнило — на этот раз рвота залила весь пол, но яд уже успел всосаться. Колдунья попыталась призвать немного магии, чтобы придать себе сил, по крайней мере, чтобы выбраться из этой западни, — но не позволяло головокружение. Мысли вращались, подобно колесу, окаймленному зазубренными лезвиями.

Нужно было скорее найти дорогу на палубу, где, она надеялась, свежий холодный воздух оживит ее.

Никки ощупывала стены каюты, заставляя себя сосредоточиться, зная, что найдет дверь, если просто продолжит двигаться. Как ее можно было потерять в таком тесном пространстве? Она столкнулась с маленькой полкой и вцепилась в нее, навалившись так, что ногти вырвали и обрушили доски. Никки упала и поползла по полу, рука скользила в луже ее же рвоты. Отыскав свою койку, Никки смогла подняться на ноги, затем, нашарив стену, она поплелась по каюте, проделывая мучительные шаги.

Палуба ходила ходуном, но нужно было найти выход. Она знала, что дверь уже здесь… где-то рядом.

Дверь каюты распахнулась, когда кто-то толкнул ее внутрь. Никки откинулась назад и едва сдержала равновесие, увидев в проеме трех мужчин. Она знала, что Бэннон был на вахте, Натан сидел в своей каюте, а остальная часть команды спряталась от бури в нижней палубе.

Никки была здесь совсем одна.

Три ныряльщика столкнулись с ней лицом к лицу. Ром держал небольшую лампу с приглушенным светом, так, чтобы они лишь могли пройти по коридору. Мужчины по-прежнему были без рубашек, а неустойчивый свет лампы отбрасывал тени, подчеркивая их мускулы. Свободные штаны были крепко стянуты на талии — своим искаженным зрением Никки заметила, что Сол возбужден: его мужское достоинство, словно короткий жесткий гарпун, натянуло ткань.

Она отступила на шаг в глубь своей каюты. Колени подгибались, и эта беспомощность заставила Сола рассмеяться. Два других ныряльщика присоединились к своему товарищу, зайдясь хриплым смехом.

— Колдунью, похоже, немного штормит, — съязвил Элджин, захихикав от собственной шутки.

— Она будет подо мной через минуту, — произнес Сол. Он прошел в каюту, остальные держались позади. — Ты будешь слишком слаба, чтобы сопротивляться или использовать свою злую магию, сука, и после того, как мы с тобой закончим, ты останешься слишком вымотана, чтобы двигаться.

— Ну давай, — процедила Никки, и через силу добавила: — Твоя последняя возможность.

— Первым буду я, — сказал Сол. — Эти двое затем продолжат.

Небрежным жестом он толкнул Никки в ее койку. Мускулистый мужчина стоял над ней, прижимая плечи колдуньи к ватному одеялу, нашаривая груди. Она отталкивала его руки, пытаясь в них вцепиться. Никки, несмотря на свою слабость и невозможность призвать магию, воспользовалась ногтями, как оружием, и глубоко продрала мужчине предплечье. Сол тяжело ударил ее по лицу, так, что голова врезалась в койку. Никки замутило от этого удара, но яд внутри вытворял нечто худшее.

Солу удалось сорвать перед ее платья, обнажив грудь.