МИ (Цикл)

— Но я был пророком и волшебником. — Натан взглянул на нее, блеснув лазурными глазами. — Если дар пророчества во мне распался, возможно он был связан с остальной частью моего дара? Невозможно вырвать одну свободную нить из сложного гобелена, не распустив другие его части. Могло ли это повредить весь мой Хань? Вероятно, вырвав дар пророчества, Ричард ослабил другие пряди, что связывали магию? — Он протянул руки к пламени, заметно напрягшись. — Что, если я не смогу снова создать световой кокон? Или манипулировать водой? Или сотворить огонь? Придется ли мне прибегнуть к карточным фокусам, как странствующему шарлатану? Как я смогу снова стать целым?

— У меня нет для тебя ответов, волшебник, — сказала Никки.

Он выглядел уязвленным. — Возможно, ты не сможешь больше так обращаться ко мне.

Прервав их, Бэннон вернулся с охапкой помятых устриц и мидий, которые он вывалил в песок у края костра.

— Там были и крабы, размером с мою ладонь, — сказал молодой человек. — Я не смог принести их всех, и крабы разбежались. Схожу половлю их позже.

Натан палочкой подтолкнул раковины к углям. Вскоре они зашипели и стали плеваться влагой. Ракушки раскрылись, ловя в агонии воздух. Бэннон палкой вытащил их из огня, перекатывая по песку.

— Они готовятся быстро.

Натан с Никки взяли по горячей устрице, перекидывая с руки на руку, пока не смогли вскрыть раковины достаточно широко, чтобы добраться до мякоти внутри. После, как они поглотили весь улов, Бэннон снял головешку с огня и снова отравился в темноту. Вскоре он вернулся с крабами, которых они тут же и зажарили.

Присев на гладкое бревно возле Никки, Бэннон положил меч себе на колени и осторожно провел пальцем по краю лезвия. Он продолжал озираться вокруг, чем-то сильно обеспокоенный.

Наконец, получив возможность подумать и составить планы, Никки посмотрела на скелетные остатки разрушенного корабля-змея, а затем подняла глаза в небо, вглядываясь в измененные созвездия.

— Завтра мы решим, куда нам идти.

Не обращая внимания на их обсуждения, Бэннон принялся бросать пустые раковины на деревянные шпангоуты заброшенного корабля.

Натан открыл кожаную сумку сбоку, радуясь, что при нем все еще осталась книга жизни. Она была в основном сухая, пустые страницы понесли небольшой урон. Используя грифельный стилус, приобретенный в Танимуре, волшебник набросал береговую линию на одной из пустых страниц.

— У меня нет картографических инструментов, но у меня отличный глазомер. — Натан добавил участки скал, пляж в форме полумесяца, место высокой каменной пирамиды, а также скрытую бухту, в которой произошло крушение корабля-змея. — Трудно составить точную карту, если не знаешь, с чего начать, но я сделаю все возможное. В конце концов, я посол, и Ричард захочет иметь карту, когда мы вернемся домой. — Он сосредоточенно водил руками, глядя вниз на страницы, потом разочарованно вздохнул. — Заклинание, создающее карту, могло бы сделать всё гораздо лучше, но сойдет и так.

— По крайней мере, в этой книге есть чистая бумага. Она не совсем бесполезна, — сказала Никки.

Натан выпрямился, когда ему пришла в голову мысль. Он посмотрел на Никки и вытянул палец.

— Ведьма не была бесполезной. Она знала, что мы должны оказаться здесь — в частности, ты.

— Да — чтобы спасти мир, чтобы спасти империю Ричарда. Я уверена, что все прояснится… как только мы найдем хоть кого-нибудь, кому можно задать вопросы.

Бэннон посмотрел на них двоих.

— Итак, если мы найдем место под названием Кол Адэр — к вам вернется ваша магия? И колдунья спасет мир?

— Да! — сказал Натан, затем нахмурился. — Возможно. Или, может быть, это просто дурацкое, непонятное предсказание, которое вообще не заслуживает внимания.

— Никто не может быть уверенным в словах ведьмы, — добавила Никки. — Да и пророчества больше не существуют.

— У нас есть другой выбор? В любом случае — мы все здесь. Когда мы с тобой отправились исследовать Древний мир, эти поиски казались бессмысленными, но сейчас они более чем важны.

— Тогда мы отправимся в Кол Адэр, — сказала Никки, встав с краю костра, — как только поймем, где его искать.

Глава 20

Бэннон плохо выспался, несмотря на приют бухты и знакомую колыбельную прибоя. В тревоге он боролся с водоворотом мыслей обо всем, что произошло за последние несколько дней, и боялся того, что может ждать их впереди.

Проснувшись, он вызвался постоять на часах, предавшись мыслям в самые темные часы ночи. Он вскакивал на все звуки в темноте, боясь, что какой-нибудь крепкий и беспощадный человек подкрадется с пляжа, чтобы схватить его, заткнет рот и свяжет. Но это было лишь его воображением… и его воспоминаниями.

Пока прекрасная колдунья спала на песке неподалеку от Натана, Бэннон пребывал в умиротворении, мысленно меняя мир так, как он того хотел, и улыбался сам себе довольной улыбкой. Волшебник выглядел встревоженным, лежа возле угасающего огня; он казался спящим, но глаза были открыты. На рассвете, однако, его веки сомкнулись.